Онлайн книга «Разум и чувства»
|
— Я беспокоюсь, как бы Марианна его не заразила. — Не стоит, — сказала Шарлотта, умело нарезая ломтиками фенхель. — Я не дала ей такой возможности. Немедленно вытолкала прочь из кухни. Она посмотрела на своего маленького сына. — И правильно сделала, да, мое золотко? Интересно, что скажет папа, когда увидит тебя в новом наряде? Забавно, но Томми считает, что в первые несколько месяцев детей можно одевать только в белые ползунки. Так что лучше будет спрятать от него твой новый кашемировый свитер, правда, крошка? Элли, ты, наверное, совсем выбилась из сил. Иди-ка прими ванну. Мужчины приедут не раньше девяти, а мама, как обычно, приклеилась к телевизору и смотрит новости. Я ей сто раз говорила, что лучше уж ничего не знать, но она отвечает, что от неизвестности ей еще тревожней. Элли, что я буду делать с ней в Лондоне, без твоей сестры, над которой она могла кудахтать в свое удовольствие? * * * Марианна лежала на кровати поверх одеяла, подтянув колени к животу и крепко зажмурив глаза. Элинор склонилась над ней и позвала: — Эм? — О, — вздохнула сестра, не пошевелившись. — О, Элли! Как я рада, что ты здесь! Элинор дотронулась до ее ноги. Джинсы были влажные, даже мокрые, и волосы, разметавшиеся по подушке, тоже. — О чем ты только думаешь! — рассерженно воскликнула она. Сквозь стиснутые зубы Марианна, дрожа, пробормотала: — Мне нездоровится. — Ну да, — воскликнула Элинор, — конечно. Ничего удивительного. Ты мерила температуру? — Нет. — У тебя же астма! А ты лежишь на постели в мокрой одежде, с температурой. Ты уже не ребенок, Марианна! — Прошу тебя, не сердись, — слабым голосом взмолилась Марианна. — Я просто почувствовала себя плохо и прилегла. Я нечаянно попала под дождь… — Садись, — приказала Элинор. — Не могу… — Сядь! Марианна, по-прежнему не открывая глаз, с трудом села. Элинор ухватилась за край ее свитера и стала стаскивать его через голову. — Помоги-ка, — сказала она. — Я стараюсь… — Теперь рубашку. — Элли, прости. Прости, я не могу… — Джинсы, — приказала Элинор, — носки. Снимай все. Боже, почему ты такая бестолковая! — Я не хотела… — Где твой ингалятор? — Здесь. — Где именно? — В сумочке, — прошептала Марианна. Она сидела, сжавшись в комок, на краешке кровати в одном белье и дрожала всем телом. Элинор вытащила из своей дорожной сумки пижаму и бросила сестре. — Надевай. Я принесу тебе лекарство. — Но мне не надо… — Эм, — едва не сорвалась на крик Элинор, — ты что, не знаешь, к чему в твоем случае может привести простуда? Не знаешь? Нет? — Я не хотела никому причинять неудобств… — Ты вечно их причиняешь! — Мне очень жаль, — сказала Марианна, — правда, очень. Я так хотела, чтобы ты приехала, так тебя ждала, но я ни за что не сделала бы этого нарочно. — Я схожу за грелкой. — Элли? — Что? — А Билл и Томми уже здесь? Элинор остановилась у двери. — Какая тебе разница? — Не знаю… Я просто подумала… гораздо спокойнее, когда Билл где-то рядом, правда? — Надо же, — съязвила Элинор, — это что-то новенькое! А мне казалось, ты считаешь его занудным стариком. Несмотря на рубашку от пижамы, в которой застряла ее голова, Марианна с достоинством возразила: — Я стараюсь меняться. Исправляю свой образ мысли. Я совсем не хочу заболеть. Прости меня, Элли. Мне очень жаль. Элинор посмотрела на сестру. Пижама была старая, байковая, с рисунком из маленьких чайничков. Даже ей самой она была велика. И все равно, несмотря на эту пижаму, на волосы, сосульками свисающими до плеч, и темные круги под глазами Марианна выглядела потрясающе. Элинор вздохнула. — Ложись в постель, — сказала она. — Прямо сейчас. И укройся. Я налью приготовлю и принесу парацетамол, и тебе придется его выпить. Марианна попыталась улыбнуться. — Конечно, — прошептала она. Билл Брэндон уговаривал Элинор выпить немного виски. — Разбавленного. В медицинских целях. Вы же валитесь с ног! — Мне не нравится виски. — Даже с имбирным элем? — Даже с ним. — Жаль, что нельзя предложить его Марианне… Элинор улыбнулась. — Надеюсь, она уже спит. Билл Брэндон сказал: — Мне бы не хотелось слишком суетиться, но не стоит ли нам пригласить врача? Или позвонить в больницу? — У нее обычная простуда, — откликнулась Шарлотта с другого конца кухни, где кормила грудью ребенка, набросив пеструю шаль на одно плечо. — Она вовсе не умирает, старый ты дурачок. — Марианна астматик. Томми пересек кухню, протянул Элинор бокал вина и потрепал Билла Брэндона по плечу. — Не веди себя как клуша, Билл. Она немного простыла. Лучше слушай ее сестру. Элинор отпила глоток. Потом сказала Биллу: — Я живу с астматиками всю мою жизнь. Мне можно верить. Она схватила простуду, потому что после всех событий этой зимы у нее наверняка ослаблен иммунитет. Марианне надо как следует отоспаться. Утром все будет в порядке. — Но мне все-таки кажется… — Ужас какой, — воскликнула миссис Дженнингс, влетая на кухню. — Зачем только я смотрю эти новости? Одно расстройство! Что за народ эти греки! Твой отец, Шарлотта, всегда повторял, что нечего занимать деньги, если потом не сможешь отдать. Я на стороне Меркель, целиком и полностью. Так, Томми, у нас сегодня пятница, так что требуется что-нибудь покрепче. — Крепче, чем джин? Она жизнерадостно улыбнулась. — Ладно. Джин тоже сойдет. Элинор, дорогая, ты ужасно выглядишь. Как там твоя сестра? — Я настаиваю на том, чтобы вызвать врача, — вмешался Билл. — У нее астма. — С ней все будет в порядке, — повторила Элинор. — Марианна спит. К утру она поправится. Миссис Дженнингс мотнула головой в сторону внука. — Надеюсь, ее насморк не передался ему, нашему крошке. — Я же кормлю его грудью, мама. У него иммунитет. Томми, ты что, налил ей чистого джину? — О, да. |