Онлайн книга «Невеста»
— От Лосиной Гривы у нас два пути. — Все-таки решения, касающиеся двоих, лучше принимать совместно. — Первый — в обход. Как по мне, он безопасней. В предгорьях густые леса и спрятаться легко. — Ноги вытягиваю к костру, и жар щекочет ступни. — Но я не уверена, что мы доберемся до Перевала вовремя. С середины осени леса в спячку впадают. И я слабею. — А второй? Оден не собирается менять привычек и устраивается рядом. Что ж, так даже лучше, сама бы я не решилась подойти к нему. — Через Долину. — И чем он тебе не нравится? Всем. Там почти нет лесов. Поля, поля и снова поля, земля, разрезанная на лоскуты, и усмиренные реки в сбруе многих пристаней. Города, городки. Дороги. Спрятаться не выйдет. Однако я не уверена, что прятаться нужно… Оден слушает, поглаживая след от ссадины, точно пытаясь его стереть. И я, подавив порыв сбежать, устраиваюсь поудобней. — Ваши заняли Долину еще прошлой весной… так говорили. И устроили знатную резню. Псы долго пытались прорваться через заслоны альвов, а когда удалось, то попросту не сумели сдержать удар. А за линией обороны были даже не городки — деревни и хутора… Нет, я не знаю, сколько во всем этом правды, быть может, ее вовсе и нет, а быть может, есть, но не та, что живет в историях, которые разносятся по землям лозы, обрастая жуткими подробностями. Наверное, жертвы были. Куда на войне без них? Войны больше нет, но есть ли в Долине мир? И если есть, то для всех ли? — Год, значит. — Оден ласкает шею, и я запрокидываю голову. — Это много. Достаточно, чтобы навести порядок. И если там действительно встал гарнизон, то нам повезло. Ему — возможно. Но говорить не хочется. Я закрываю глаза, позволяя себе расслабиться. Его пальцы скользят по горлу, с каждым разом опускаясь все ниже, на волос, на нить, но в этой неторопливости есть своя прелесть. Меня, кажется, дразнят. — Когда случается прорыв… например, при осаде, — голос у Одена низкий, — то избежать некоторых… инцидентов невозможно. Вторая рука оказывается под рубашкой. — Война не бывает доброй, Эйо. Это я и без него знаю. — Но когда территория занята — дело другое. И свои, и чужие должны знать, что закон по-прежнему в силе. И что за преступлением последует наказание. Вне зависимости от того, кто это преступление совершил. Ну да… наверное, при нем было именно так. И Оден наивно полагает, что все остальные сделаны по его образу и подобию. Но спорить не стану. Рука подымается. Шершавые подушечки пальцев едва-едва касаются кожи. А Оден невозмутимо продолжает говорить: — Только так возможно удержать равновесие. Особенно если ты пришел надолго… Он все-таки замолкает и, наклонившись, целует шею. И очень-очень нежно, доверительно шепчет: — Если вести себя иначе, мелкие конфликты обязательно перерастут в крупные… а с ними разобраться куда как сложнее. Большой палец вычерчивает полукруг под грудью… — Не бойся, моя радость. Чего именно в данный момент не бояться? — Ты ведь будешь со мной. А меня никто из наших тронуть не посмеет. Мне бы его уверенность. — Мы просто попадем домой много быстрее. Он — точно. Я — возможно. — Все хорошо? Оден останавливается, позволяя мне сделать выдох. Но это еще не значит, что он позволит уйти. — Да. Мама бы эти игры точно не одобрила. Папа, скорее всего, понял бы… но больше нет ни папы, ни мамы. И вообще, может статься, никого, кроме Одена, с которым мы, вероятно, расстанемся куда раньше, чем я предполагала. Но об этом я думать не стану. Не сегодня. Не сейчас. Повернув голову, я дотягиваюсь губами до белой шеи, которую так и не взял загар. На коже еще вьется узор из шрамов, а на вкус она солона, как те камушки, которые мы с друзьями собирали на пляже в детстве. Тогда нам они казались вкуснее сладостей из лавки найо Руами. А Оден вдруг замирает. — Скажи, место действительно так уж важно? О чем он… ах да. — Важно. Мертвое, как то поле, выпьет меня досуха. А живое — наоборот… и чем больше оно живое, тем больше я смогу взять. — И отдать Одену. В этом же весь смысл. — На Лосиной Гриве открываются ключи. Чистая вода. Чистая земля. Она поделится силой. Если повезет, я услышу зов. Поэтому Оден прав — сейчас следует остановиться. Но когда он встает и уходит, мне становится обидно почти до слез. Все-таки привязалась, глупая Эйо. Вместо того чтобы плакать, возвращаюсь к костру, к сапогам, уже изрядно продымившимся, но еще мокрым, и обычным ежевечерним заботам. И то время позднее, а вставать придется с рассветом. Чем раньше дойдем — тем оно лучше. Возвращение Одена я прозевала. Он двигался совершенно бесшумно, не специально, предполагаю, но в силу привычки. И на сей раз место занял по ту сторону костра. — Кажется, я немного переоценил свою выдержку. — Это не извинение, скорее уж объяснение. — Эйо… — Огонь окрашивает его лицо в багряные тона. — Если вдруг окажется, что дома тебе… не очень рады, ты позволишь о тебе позаботиться? — Из чувства долга? — Нет. Я жду продолжения, и Оден подчиняется: — Я хочу, чтобы ты и дальше была со мной. — В качестве кого? Скользкий вопрос, и ответ очевиден для обоих: в качестве любимой игрушки. — Ты хотела дом. У тебя он появится. Ты больше не будешь ни голодать, ни нуждаться, ни подвергать свою жизнь ненужному риску. Если появится желание заниматься чем-либо, я не буду препятствовать. Равно как если и не появится. Чудесное предложение. Вот только тянет вытащить из костра ветку и со всей дури опустить ее на эту светлую голову. Глядишь, в ней что-нибудь и прояснилось бы. — А твоя невеста что скажет? — Забудь о ней. Ну да, где уж даме из высших обращать внимание на такую досадную мелочь, как я. А мне уж и вовсе по статусу не положено над подобными вещами задумываться. И ведь в чем-то он прав. Он действительно даст мне дом, такой, который я захочу, и защиту. Не нужно будет прятаться, выживать, думать о том, где и как я проведу завтрашний день. Я забуду о голоде. И о том, каково это — спать на земле, которая начинает подмерзать, чувствуя приближение осени. О затяжных дождях и вечном ознобе, что рано или поздно закончится воспалением легких. О хищниках, неважно, двуногих ли, четвероногих… |