Книга Зимний огонь, страница 37 – Элизабет Лоуэлл

– Река никогда не пересыхает раньше, чем доходит до ранчо?

– За шесть лет моей жизни здесь такого не случалось.

– А что говорит Ют?

– Он об этом ничего не слышал.

– Однако риск имеется.

– Конечно, будь у меня время и силы, я бы построила несколько дамб и пруд, чтобы обезопасить себя от всяких превратностей, – призналась Сара. – Неплохо бы и колодец иметь.

– Мы займемся этим, когда поиски серебра не будут отнимать у тебя столько времени.

Веки у Сары вздрогнули.

Ее не будет на ранчо после того, как серебро будет найдено.

Ничего не сказав, Сара отвернулась и стала наблюдать за полетом орла.

На фоне неба птица поначалу казалась черной, однако затем, когда изменила направление полета и ее осветили солнечные лучи, превратилась в бронзовую.

Кейс ждал, но Сара, похоже, не собиралась говорить о том времени, когда он станет владельцем половины ранчо.

– Или ты намерена поделить землю и взять себе один берег реки, а мне отдать второй? – спросил он.

Но и на этот вопрос она не торопилась отвечать. И продолжала смотреть на парящего орла, а не на Кейса.

– Нет, – наконец сказала она глухо. – Я думаю, что ранчо лучше оставить неделимым. – Если, конечно, ты не решишь иначе…

Кейс покачал головой, чего Сара не видела.

– Я не слишком силен в садоводстве, прядении и ткачестве, – сказал Кейс, – но я знаком с фермерством. Я думаю, что нам обоим будет лучше, если мы объединим наши таланты, как это сделали Ют и Лола.

Чтобы не выдать овладевшего ею приступа острой тоски, Сара сочла за благо просто молча кивнуть. И продолжала наблюдать за орлом, который так легко и свободно парил в потоках воздуха.

К.аньон сузился, русло все круче забирало вверх. Было много нанесенного во время половодья леса.

– Не хотел бы оказаться здесь во время паводка.

– Да, это… страшно.

Кейс уловил дрожь в ее голосе. Он невольно обернулся и вдруг вспомнил, что ее семья погибла во время наводнения.

– Прости, – поспешил извиниться Кейс. – Я не хотел вызывать в тебе неприятные воспоминания.

– Я привыкла к ним.

– Но это вряд ли приносит облегчение.

– Да, это так, – бесстрастно согласилась она, встретив его взгляд.

Кейс замер. Смотреть в ее глаза в этот момент было все равно что смотреться в зеркало – в них отражались печаль, ужас, боль.

И в эту минуту он вдруг осознал, что жизнь обошлась с Сарой так же сурово, как и с ним. Тем не менее она не замкнулась в скорлупе печали и сохранила интерес к жизни и остроту чувств.

Каким образом она снова научилась смеяться?

И зачем?

Зачем она сделала себя вновь уязвимой и ранимой?

Смех, надежда, любовь… Да всем этим вымощена дорога в ад!

Он поклялся никогда вновь не возвращаться к душевному аду.

Сара очень неглупа. Она должна не хуже меня знать, какую боль порождают чувства, И тем не менее она улыбается, смеется, плачет.

И даже любит.

Вот потому-то Ют и считает ее ангелом.

Ее отвага поразительна.

– Когда ты первый раз увидела эти монеты? – внезапно спросил Кейс, чтобы отогнать неуютные мысли.

Сара восприняла перемену темы разговора с облегчением, хотя лицо ее сохранило прежнее выражение.

– После смерти Хэла, – сказала она.

– А где ты их нашла?

– В табачном кисете, а кисет – в кармане куртки.

– Ты считаешь, что он нашел сокровища перед самой смертью?

Сара ответила не сразу. Ритмично цокали копыта лошадей, изредка раздавался крик вспугнутой птицы, слышался шум неутомимого ветра.

– Нет, – сказала она наконец.

– А где умер твой муж?

– Не знаю.

– Но ты сказала, что Коннер нашел его по следу.

– Моему брату было всего двенадцать лет, и он был без лошади, – ответила Сара. – Он никогда не отходил от хижины без меня. Если бы лошадь Хэла не знала дороги домой…

Она замолчала и покачала головой, не закончив фразы.

Кейс стал было спрашивать, что Коннер делал один далеко от дома, но суровый взгляд Сары заставил его отказаться от дальнейших вопросов.

– Я попыталась пойти по следам лошади, – сказала Сара. – Но был сильный дождь. Все овраги заполнились водой, а Лост-Ривер превратилась в бурный, мутный поток. Даже вдоль него было опасно ехать, а переправиться и вовсе было невозможно.

– Стало быть, все следы были смыты?

– Да.

– Тогда в чем смысл нынешних поисков? Что именно ты ищешь?

– Я же сказала, что именно. Развалины, а еще красные колонны и узкий каньон. Это все, что помнит Коннер.

– Сколько мест на расстоянии одного дня езды подходит под это описание?

– Не знаю.

– Хотя бы приблизительно.

– Сотни.

Кейс хмыкнул:

– И сколько ты уже осмотрела?

– А сколько мы сейчас проехали? – саркастически спросила Сара.

Она не сказала о том, что существует один каньон, которого она панически боится, хотя и не знает, где он находится.

Сара надеялась, что никогда этого и не узнает. Мысль о том, что она может наткнуться на останки мужа, леденила ей душу.

– Неудивительно, что у тебя нет запаса дров, доски хижины плохо пригнаны. Ты была слишком занята поисками этого дурацкого серебра.

– Это мое дело.

– Мне не по себе от того, как ты по утрам дрожишь от холода, – прямо сказал Кейс.

Сара ничего не ответила, и Кейс проехал назад, чтобы осмотреть боковой каньон. На ржавых скалах виднелись серебристые сосны, высокие заросли можжевельника. Кейс заметил много подмытых водой и поваленных деревьев, которые вполне годились на дрова.

– В следующий раз возьмем с собой вьючных лошадей, – сказал Кейс. – Мы можем набрать дров, пока будем гоняться за серебром мертвецов.

– В следующий раз я возьму с собой Коннера. Он не скулит и не жалуется на каждом шагу.

– Черта с два ты его возьмешь.

Сара резко обернулась и, прищурив глаза, сказала:

– Я вдова и вполне взрослый человек. Если захочу, то могу прийти сюда и одна.

– Ты не такая дурочка.

Сара не сочла нужным ответить на последнюю реплику Кейса.

– Ты не хуже меня знаешь, что Эб наверняка держит ранчо под наблюдением, – пояснил Кейс.