Книга Судоку для убийцы, страница 12 – Шелли Фрейдонт

Закатное солнце просочилось сквозь деревянные ставни и осветило плававшие в воздухе пылинки.

Профессор не оглянулся, просто смотрел на комнату.

— Я послал Дженис на почту. Ты должна была сказать мне, что пришло еще одно письмо.

— Я собиралась, но вчера у нас был такой хороший день…

— Да.

Он смял письмо.

— В этот раз они прислали его тебе. Мне не следовало просить тебя приехать.

— Нет, следовало. Я рада, что вы попросили. Я хотела приехать. А письмо — это просто дрянная шутка.

Он покачал головой.

— Я был неправ. Я хочу, чтобы ты уехала. Возвращайся в Александрию. Там у тебя настоящая жизнь.

— Нет, — сказала Кейт. — Не уеду. Мне небезразличен музей.

Она помолчала. Она много чего хотела еще сказать, но не знала, как это сделать. И выпалила:

— Я вас очень люблю.

Наконец профессор повернулся и посмотрел на нее.

— И я тебя люблю.

— Тогда не просите меня уехать.

Он вздохнул и вошел в комнату. Кейт последовала за ним. Он остановился возле витрины и стер со стекла пятно локтем твидового пиджака.

— Позаботься о коллекции.

— Конечно, — удивилась она. — Мы вдвоем будем о ней заботиться. Решим все вопросы. Я останусь, пока музей не оправится.

Профессор покачал головой.

— У тебя полно своей работы.

Он, разумеется, был прав. Она не могла уйти из института, ей доверили важную работу и рассчитывали на нее.

«Профессор тоже надеется», — сказал ей внутренний голос.

— С этим успеется.

Он снова покачал головой.

— Я слишком долго мирился с этим. Надо этому положить конец.

— Профессор? Вы знаете, кто писал эти письма? Или что случилось с кредитом?

Что он от нее скрывает?

— Ни одной подсказки.

Он улыбнулся, оттого что употребил игровой термин.

— Послушай. Сегодня пятница, вечер. Наверняка какой-нибудь молодой человек хочет разделить с тобой компанию.

Тут Кейт чуть не застонала вслух. Она совсем забыла о Луи Альбиони.

— Вообще-то говоря, тетя Пру…

Профессор тихо засмеялся.

— Снова взялась за старое? Что ж, беги. Нельзя заставлять его ждать. И, Кати, возьми-ка это.

Он сунул руку, в карман, снял со связки и дал ей ключ от входной двери.

В полумраке комната казалась загадочной и волшебной.

— Я рад, что ты приехала. Я скучал по тебе.

Он взял ее руку, поднес к губам, а затем повернулся и вышел из комнаты.

Когда через пару минут за Кейт захлопнулась дверь, старик сидел за столом, полностью углубившись в сканворд.

Первое, что увидела Кейт, едва перешагнув порог, была большая ваза с цветами на столике в прихожей. Второе, на что она обратила внимание — в доме не было тетки. Кейт только наперсницы не хватало, и она вздохнула с облегчением.

Впрочем, на часах всего половина седьмого, а потому Пру еще могла появиться. Подумав об этом, Кейт поспешила в спальню. На кровати была разложена одежда — юбка хаки, которую Кейт купила в прошлом сезоне и ни разу не надела, и новая, все еще с биркой, белая блуза с большим мягким бантом.

— Ох, тетя Пру, — устало вздохнула Кейт.

Тем не менее ее тронула теткина забота.

Нет, она ее не наденет. В такой блузке она будет похожа на библиотекаршу пятидесятых годов. Кейт подошла к шкафу и вынула черный вязаный кардиган с рукавами три четверти.

Кейт приняла душ, оделась и уселась в гостиной в ожидании незнакомца. На всякий случай надела туфли на низком каблуке: вдруг молодой человек окажется низкого роста. Добавила к наряду пояс из тяжелых золотых колец, в тон им надела серьги-кольца. Обычную сумку через плечо сменила маленькая нарядная сумочка. Ее наладонник «Блэкберри» сюда не войдет, поместятся лишь водительские права, мелкие деньги, записная книжка и ручка: вдруг во время ужина ей придет в голову какая-нибудь блестящая идея.

Выглядела ока хорошо. Наряд скопировала из весеннего журнала мод. Всегда надо доверять экспертам. Однако, сидя на диване в ожидании звонка в дверь, она начала испытывать сомнения. Если он появится в костюме, она будет выглядеть нормально, а что если он придет в джинсах и фланелевой рубашке и поведет ее в гриль-бар?

Тогда придется снять пояс.

В дверь позвонили, и она соскочила с дивана. Туфля слетела от резкого движения, и Кейт на одной ноге поскакала за ней по комнате. Запыхавшись, выбежала в прихожую.

Отвела назад волосы, заранее улыбнулась сухими губами и отворила дверь.

— Привет. Я — Луи.

Высокий рост, зачесанные назад темные блестящие волосы. Коричневые брюки, спортивная рубашка и коричневый галстук.

В руке он держал дубликат букета, стоявшего на жертвеннике.

Кейт постаралась его заслонить.

— Привет. Я — Кейт. Проходите, пожалуйста.

Взяла цветы.

— Чудесный букет.

Луи прошел рядом, и до Кейт донесся запах дорогого лосьона.

— Садитесь, я поставлю ваши цветы в вазу.

Она жестом указала на гостиную. Убедившись, что он не видит, Кейт перенесла букет из прихожей в кухню, поставила его в кувшин, а свежие цветы отнесла в прихожую.

— Ну, — сказала она. — Пойдем?

Луи сел за руль, и они отправились на окраину города в новый торговый центр. Все магазины были закрыты, работал лишь ресторан. В витрине горела зеленая неоновая реклама «АЛЬБИОНИ ИТАЛЬЯНО».

Луи застенчиво улыбнулся.

— Я не мог решить, куда отвезти вас на ужин, а потом подумал: какого черта я мучаюсь, я ведь знаю, что здесь хорошо кормят.

«Слава богу, я не надела белую блузку», — подумала Кейт, дожидаясь, пока Луи обойдет машину и откроет ей дверь.

Их провели к столику у окна с видом на стоянку, и Кейт заметила, что, прежде чем отойти от них, метрдотель значительно переглянулся с Луи.

Неожиданно она занервничала. Она была на виду, точно рыба в аквариуме. Казалась себе подростком, знакомящимся с родителями мальчика. Официант принес хлеб, налил воду в стаканы.

Луи сделал заказ обоим.

— Я нечто вроде эксперта, — объявил он.

— Да, — подтвердил официант, рослый молодой человек, которому было не больше двадцати, и взглянул на Кейт. — У него прекрасный вкус.

Кейт неловко улыбнулась. Ей показалось, что он имеет в виду не лингуини.

Еда и в самом деле была хорошей, а вот беседа не складывалась. Луи закончил рассказ о приготовлении пасты аль денте, а она попыталась объяснить ему теорию углов и графических возможностей судоку. На этом разговор истощился. Большую часть времени они смотрели в свои тарелки или в окно.