Книга Клуб "Везувий", страница 17 – Марк Гэтисс

С большой неохотой Боб все же уступил, и несколько минут спустя мы втроем снова вышли в объятья влажной ночи.

Наши ботинки скрипели по гравию дорожек; фонарь, который нес Боб, сверлил маслянистую темноту воронкой желтого света.

Я устал как собака, но спешил вперед, хотя совершенно не знал, что я там найду и найду ли хоть что-нибудь.

Фамильный склеп Вердигри, размером с небольшой коттедж, был выполнен в знакомом до боли угрюмом стиле – коринфские колонны и свод над ними. В центре находились две массивные бронзовые двери, между ручками висел огромный, хорошо смазанный замок, напоминающий цепочку для карманных часов на жилете профессионального борца.

– Вот, – гавкнул Боб, носитель фонаря. – Теперь мы можем вернуться к своим делам?

Я подошел к мавзолею и вытянул шею, чтобы разглядеть фамилию, выбитую черным на белом мраморе. И принял барский тон, который так легко мне дается:

– Человек, быстро, ключ!

– Подожди-ка минутку…

– Дай ему ключ, Боб, – взвыл Льюки.

Ругаясь, толстяк начал возиться с огромной связкой ключей, висевшей у него на поясе.

– Быстрее! – закричал я.

Наконец он выбрал длинный и тонкий ключ и, кряхтя от натуги, подвинул брюхо вперед, чтобы вставить ключ в замок. Едва запоры щелкнули, я дернул за цепь и бросил ее на землю.

– Фонарь, Боб! – прошипел я. – Давай сюда!

Сказав это, я выхватил у него фонарь и, рывком открыв двери, ворвался в мавзолей.

Воздух внутри был удушливо затхлым. Мрачный черный прямоугольник нового гроба нахально стоял на своей полке, контрастируя с окружавшими его пыльно-серыми ящиками.

– Помогите мне, – скомандовал я, хватаясь за головной конец гроба.

– Ты чего? – завопил Боб, входя в здание.

– Нет времени объяснять, – пронзительно вскричал я. – Поставьте гроб на пол и снимите крышку.

– Делай, как он говорит, – сказал Льюки. – Он чего-то знает.

Мы вместе с Льюки спустили гроб на пыльный пол, и я начал искать то, чем открыть крышку.

– Боже мой, если семья об этом узнает… – пробормотал Боб.

– Не думай об этом, – рявкнул я. – Держи фонарь повыше.

Я повернулся, потом остановился, увидев с полдюжины деревянных стульев, сложенных в углу, – видимо, их использовали на похоронах. Без тени сомнений я схватил верхний и начал им сбивать с гроба крышку. После десяти или двенадцати ударов она с громким хрустом треснула пополам.

– Снимайте! – закричал я. – Откройте гроб!

Льюки сделал шаг вперед и, схватившись за крышку, оттащил ее в сторону. Боб тоже шагнул из тени – и тусклый желтый свет явил нашим взорам ужасное зрелище.

– Храни господь мою душу! – прошептал Льюки. Ибо в гробу лежало тряпичное чучело, набитое соломой: глаза и нос едва намечены стежками, как у пугала на огороде.

– Ха! – довольно воскликнул я. – Именно это я и ожидал увидеть!

Это, конечно, было наглое вранье, но что уж теперь.

Я знаю, о чем вы думаете. Похитители тел! Трупокрады вновь принялись за дело в старом добром Лондоне! Неужели профессора (и его давнего коллегу – а поиск в склепе Саша на следующий день привел к таким же результатам) похитили пропахшие виски косоглазые анатомы, чтобы разделывать напоказ в больнице Уайтчепела. [25] Да вроде нет. Скорее всего – нет. По крайней мере, мне так не кажется. В конце концов, на дворе двадцатый век.

Нет, судя по всему, за этим странным делом скорее стоял Том Котелокс, эсквайр. Здание в Белсайз-Парке тут же было обыскано, но каким-то образом веселому гробовщику удалось избежать Домработников и скрыться в ночи, подобно беспризорнику. Я был полностью уверен в том, что знаю, где его искать, и купил билет на ближайшее судно до Неаполя, не дожидаясь вестей о том, удалось ли Чудоу обаять старого Софисма. Я уеду сразу. Ну, почти сразу. Было еще кое-что – летний бал У Чудоу. Разумеется, это деловой визит, мне нужно было подтвердить с Чудоу свою встречу. Ну и немного удовольствия.

Вечеринки моего друга уже стали легендой. На самом-то деле именно великолепный дом Чудоу в Белгрейвии выступил в прошлом декабре сценой для соблазнения Авриль Мопсер. В конце концов, Рождество – время давать. Я вдруг понял, что с нетерпением жду этого бала. С одной стороны, это станет вожделенным отдыхом от проблем, с другой – я буду сопровождать на бал очаровательную Беллу Пок и смогу произвести на нее впечатление фразами вроде «боюсь, я вынужден нынче же вечером отбыть на Континент».

Времени для еще одного урока рисования не нашлось, но мы постоянно общались при помощи писем и телеграфа. Я рассказал ей про бал, и она с радостью приняла приглашение. Будет ли мне позволено заехать за ней? Нет, она предпочтет сама зайти на Даунинг-стрит. Восемь часов – удобно?

Большую часть второй половины дня я провел, выбирая цветок в петлицу. Джо Чемберлен [26] сделал выращивание орхидей невероятно модным, и нежный фиолетовый цветок, который я выбрал как бутоньерку, самым выгодным образом оттенял мою бледность. Я пока не был готов признать, что все еще живу без слуги, поэтому лично открыл Белле дверь – восхитительное видение в алом, – тут же развернул ее и помог сесть обратно в кэб.

Пока мы ехали, я отметил, насколько она взволнована предстоящим балом. У нее сверкали глаза, а выражение лица, когда он повернулась ко мне, было почти хищным.

– Не буду ли я там совершенно не к месту, мистер Бокс?

Я взял ее руку в перчатке.

– Моя дорогая, вы затмите их всех.

– А мистер Чудоу. Какой он? Говорят, весьма привлекателен.

– Еще бы не говорили. Он вам понравится, я в этом убежден.

Однако, что любопытно, когда мы появились в доме Чудоу, нашего хозяина нигде не было видно. Казалось, вечеринка проходит под руководством леди Констанс Тутт-Хаффеншаффт, подруги Чудоу с богатым опытом в делах подобного сорта.

Леди Констанс – из австрияков, вдова кого-то очень важного в трансатлантическом телеграфе. Необычайно душевная и приятная старушенция, пережившая катастрофу на мосту через Тей, [27] вследствие чего у нее развилась патологическая боязнь паровозов. К всеобщему постоянному замешательству, у нее появилась привычка изображать эти паровозы в самые неподходящие моменты. Похоже, Чудоу, которому всегда было наплевать на условности, взял ее под свое крыло, когда остальное общество стало ее избегать.