Книга Голливуд, страница 18 – Чарльз Буковски

— Господи…

— Но при условии, что ставить будет Мак Остин. А я его не люблю. Он мой враг.

— С чего вдруг?

— Есть причины.

— Почему бы вам не заключить перемирие?

— Ни за что! И Мак никогда не будет ставить мой фильм!

— Ладно, Джон, черт с ним.

— Нет, погоди. Я хочу собрать Мака Остина, Тома Пелла у тебя дома. И сам приеду. Ну и ты, естественно, должен быть. Может, ты убедишь Тома сниматься без Остина? Том, кстати, гениальный актер.

— Знаю. Пускай приезжают. И Рамона будет?

— Нет.

Рамона, знаменитая поп-певица, была женой Тома.

— Когда тебе удобно?

— Они согласились на завтра, на полдевятого вечера, если не возражаешь.

— А ты подшустрил.

— Закон профессии — волка ноги кормят.

— А я думал, она вроде шахмат.

— Скорее, похожа на игру в шашки между идиотами.

— Причем один идиот выигрывает.

— А другой наоборот.

Я выяснил некоторые подробности о взаимоотношениях Джона Пинчота и Мака Остина. Большинство своих фильмов Джон снял в Европе, а Остин — в Америке, но в Голливуде они поневоле встречались в одних и тех же харчевнях. Не скажу точно, кто из них пьющий, а кто нет, но каша заварилась, когда они сидели за соседними столиками и завели цеховой разговор насчет там технологии, подтекста, профессионализма и прочего. Инсайда всякого.

Словечки летели от стола к столу, как теннисные мячики, на потеху киношной публике.

Наконец Мак поднялся и выкрикнул в лицо Джону:

— И ты еще называешься режиссером? Да я бы тебя регулировщиком не поставил! На мой взгляд, он был неправ. Управление транспортом требует хорошей подготовки. Но кто-то уже успел публично обвинить Мака в том, что он не справился бы с регулировкой. И теперь он возвращал комплимент. Баланс по части ненависти в Голливуде соблюдался строго. Потом до меня не раз доходили слухи о том, как Мак и Джон наезжали друг на друга. И теперь они встретились у меня…

Интерьер. Дом сценариста. 8.15 вечера.

Джон пришел чуть раньше намеченного срока.

— Сейчас увидишь этого Остина, — сказал он. — Мак только что съехал с колес и чувствует себя преотвратно. Выглядит, как сдутая шина, как чулок, снятый с ноги.

— Очень хорошо, — вмешалась Сара, — что он нашел в себе силы покончить с этим делом. Такое не каждому под силу.

— Да черт с ним, — ответил Джон.

Прочие явились в 8.35. Том в кожаной куртке. Мак в замшевом пиджаке с кожаной бахромой. На шее — полдюжины золотых цепей. Покончив с церемонией приветствий, я налил Тому вина. Мы кучковались у кофейного столика.

Том сразу взял быка за рога.

— Я ознакомился со сценарием. Мне понравилось. Захотелось влезть в шкуру этого типа. Чувствую материал. Это моя роль.

— Спасибо, старина. На тебя вся надежда.

— У нас с Томом есть поддержка. Можно запускаться.

— Ты уверен, что не хочешь пригубить, Мак? — спросил я.

— Нет, спасибо.

— Я принесу содовой, — сказала Сара. — Или лучше чаю?

— Содовая пойдет.

Сара вышла за водой. У нас в доме всегда в изобилии качественная содовая вода. Самая лучшая. Я залпом выпил свой стакан, налил другой, ощущая смутное беспокойство насчет возможного компромисса.

— Мне необходим Мак. Я знаю его как режиссера. Я ему доверяю, — сказал Том.

— А мне не доверяешь? — спросил Джон.

— Дело не в этом. Просто мне с Маком проще работать.

— Только я могу снять этот фильм, — сказал Джон.

— Послушай, — начал Том, — я знаю, как много значит для тебя эта вещь. Мы найдем тебе место. Заплатим как следует, предоставим свободу действий. Соглашайся. Надо срочно запускаться. Пойми нас.

Вернулась Сара с содовой для Мака.

— Мы с Томом нашли общий язык, — вставил Мак.

— Да ты не способен… — заговорил Джон.

— …управлять транспортом, — закончил Мак.

Спор затянулся на несколько часов. Сара, Джон и я то и дело прикладывались к стаканчикам. Том не отставал. Только Мак дул содовую.

— Сколько можно болтать! — не выдержала наконец Сара. — Надо же прийти к какому-то решению.

Но дело не двигалось с мертвой точки. Никто не хотел уступать. Я не знал, что предпринять. Мне такие шутки не в подъем.

Разговор помаленьку свернул в сторону. Стали по очереди травить анекдоты. Выпивка текла рекой.

Под конец не помню уж кто рассказал одну смешную историю, и она дошла до Мака истина. Его вдруг разобрало, он откинулся в кресле и заржал. Золотые вериги заходили ходуном.

Пришло время расставаться. Тому и Маку пора было идти. Мы распрощались. И когда их машина отъехала, Джон взглянул на меня:

— Слыхал этот идиотский смех? Видал, как эти побрякушки прыгают у него на шее? Над чем он, интересно, ржал? Нет, ты видел эти дурацкие цепи?

— Видел, — ответил я.

— Он чувствовал себя не в своей тарелке, — сказала Сара. — Все пили, а он нет. Вам приходилось бывать в компании, где все надрались, а ты сидишь трезвый как стеклышко?

— Нет, — признался я.

— Можно от вас позвонить? — спросил Джон.

— О чем речь!

— Мне надо срочно связаться с Парижем.

— Шутишь?

— Не беспокойся, я позвоню за счет абонента. Надо переговорить с моим адвокатом. Сделать добавление к завещанию.

— Валяй.

Джон подошел к аппарату и стал заказывать разговор. Я налил ему в стакан.

— Как все-таки тяжко дается это кино, — сказала Сара.

— Слава Богу, хоть движется помаленьку.

— Думаешь — движется?

— Да черт его знает…

Джон наконец-то связался с Парижем. К этому моменту он уже изрядно нагрузился, и куражу у него прибавилось. Нам было слышно каждое его слово.

— Поль! Да, это Джон Пинчот! Да, срочно! Мне надо внести поправку в завещание! Готов? Ага, подожду.

Джон бросил взгляд в нашу сторону.

— Исключительно важно!

И дальше:

— Да, Поль, насчет фильма. У меня все под контролем. Называется «Танец Джима Бима», сценарий Генри Чинаски! Отличный! Диктую. «В случае моей смерти режиссуру ни в коем случае не передавать Маку Остину! Этот фильм можно доверить кому угодно, только не Маку Остину!» Записал, Поль? Да, спасибо большое, Поль. Да, прекрасно себя чувствую. А ты как? Кому угодно, кроме Мака Остина! Спасибо огромное, Поль! Спокойной ночи! Спокойной ночи!