Онлайн книга «Приключения Тома Бомбадила и другие истории»
|
Он дядю Джорджа закопал и косточки мисс Биггинс и думал, сидя на скале: «Несчастный мистер Хиггинс!» И песнь печальную запел, и море с ним вздыхало, над Бимблом поднимался дым, и пламя полыхало. Дракон глядел печально вдаль, где гор темнели складки, и клял несдержанность свою и местные порядки: «Ну что бы песенку мою им выслушать радушно? Иль храбро голову снести, как древле? — Скушно! Скушно!» На крыльях взмыл он в небеса, горя огнем зеленым, и, словно вихрь, улетел к сородичам-драконам. ДРАКОН ПРИЛЕТЕЛ
(вариант 1965 г.)
В саду на вишню сел дракон — а вишня зацветала! Лежал зеленый в белом он, и солнце припекало. Он, золотом горя, летел, чтобы в саду разлечься, и жаждал только одного — покушать и развлечься. «В саду вы не были с утра — мне, Хиггинс, интересно? Ведь там у вас сидит дракон!» «Дракон, простите? Честно?!!» Кишку тут мистер Хиггинс взял (известно, для полива!) — дракона от души полил, а тот сказал счастливо: «Прохладно как и хорошо! Я не схвачу простуду! Петь благодарственную песнь до сумерек я буду». Но Хиггинс в двери стал стучать соседке и соседу: «Мисс Биггинс! Эй! Папаша Блин! Он съест меня к обеду!» Был сразу вызван дядя Джордж с командою пожарной. Дракон расстроился — не ждал он шутки столь бездарной: «Я вижу, каски их горят, подобно древним латам — так рыцари являлись к нам за серебром и златом!» Но Джордж с багром к нему полез и подобрался с краю: «В чем дело, сэр?» — Дракон в ответ: «Я просто загораю! Прошу вас, не мешайте мне — иначе все порушу, а после вами закушу и тем утешу душу». «Давай брандспойт!» — промолвил Джордж и отскочил налево. Глаза драконовы зажглись, как уголья, от гнева! Он задымил, хвостом забил — и вишня облетела... Но все ж пожарные свое отлично знали дело! Баграми тыкали в живот, желая сделать больно. Дракон взлетел и зарычал: «Ну, нетушки! Довольно!» По камню город он разнес, и над заливом Бимбла стояло зарево три дня от Бумпуса до Тримбла. Костляв был Хиггинс, нежен Блин (оправдывая имя!) — дракон уселся на скалу, сказав: «Я кончил с ними! Теперь в моем желудке Джордж и там же мистер Хиггинс, но почему-то до сих пор не вижу я мисс Биггинс!» Печально в сумерках он пел, и море с ним вздыхало, и поднимался дым столбом, и пламя полыхало. И с грустью вдаль глядел дракон, где гор чернели складки, и сравнивал старинных дней и новых дней порядки. «Ну, что бы похвалить мой цвет и выслушать радушно?! Иль твердою рукой убить, как древле? — Скушно! Скушно!» Собрался было он лететь за дальних гор громады — но тут мисс Биггинс нож в него всадила из засады! «Мне очень жаль вас убивать и, в общем-то, обидно — вы голоса не лишены, хоть не учились, видно. Но безобразник вы большой по всем моим приметам!» Дракон вздохнул в последний раз: «Спасибо и на этом!» ИМРАМ
[17]
Перевод С. Степанова
И вот из просторов бескрайних вод, гонимый пенной волной, в туман, воротившись из дальних стран, корабль пришел домой — в Ирландскую землю, где колокола в Клуан-ферта на башне бьют, где лес темнеет под сводом небес и туманы стеной встают, где Шаннон в Лох-Дерг течет не спеша, где дождя висящая сеть — сюда святой Брендан пришел навсегда, пришел, чтобы здесь умереть. «Отец, ты мне расскажи, наконец, и ничего не таи — о том, что встретил в просторе морском, что узрели глаза твои. Живет ли за морем эльфийский народ, чьи скрыты от нас острова? Семь лет ты искал — так нашел или нет ту землю, что вечно жива?» «Много забыл я того, что чудно, но не забыть никогда — поныне стоят пред глазами они: Облако, Древо, Звезда. Целый год мы плыли вперед и вперед, и нам не встречалась земля, нигде мы не видели птиц на воде, ни встречного корабля. Вдруг темное Облако встало — и гром раскатами загремел. О нет, не закат то был, не рассвет, но запад побагровел. И прямо под Облаком встала гора — отвесные склоны черны, вершина курилась, и были в тиши удары прибоя слышны; жерло на вершине пылало светло, как пламя небесных лампад: гора, словно столп, подпирающий Храм, корнями сходила во ад. Стояла она, основанье тая во мгле затонувшей земли, куда после смерти ушли навсегда далекой страны короли. Во мраке угрюмом утихли ветра, и весла ворочали мы — нас мучила жажда, и голод был жгуч, мы больше не пели псалмы. Зато миновали мы Облако то, и открылся берег высок: спокойной волною стучался прибой, катая жемчужный песок. Нам мнилось — неужто здесь будет волна наши кости катать века?.. Найти не могли мы на скалы пути — уж больно стена высока. |