Онлайн книга «Осени не будет никогда»
|
Старшина также покинул отдел раньше по причине нанесенных повреждений, за ним Хренин — лечить ребро, лишь Душко остался с утра, удивляя ночных дежурных своей маетой. — Шел бы ты домой! — жалел его дежурный Федорыч. — Ведь пулю только вытащили. Добегаешься до горячки! — Не знаешь, Федорыч, задержанных в обезьянник поместили? — Это которые в тебя стреляли? Ты что! По камерам развели!.. Сашенька никак не могла заснуть, а потому сразу услышала призывный шепот. — Доктор, вы здесь? Этот тихий призыв сразу разбудил старую бомжиху Свету, задушившую шарфом своего сожителя, который не желал собирать вторсырье, эксплуатировал ее по женской и материальной части, колотил регулярно, за что в сердцах и был умерщвлен в Великий Пост. — Щещаш шебя на хоровод поштавят! — захихикала шепелявая Света. — Вот удивишься, шкоко у бабы дырок! — Отвали! — цыкнула на бомжиху Сашенька. — Я здесь… Душко сел под дверью камеры и заговорил: — Это все из-за меня!.. Я не хотел… Простите меня!.. — Да кто вы? — удивленно вопрошала Сашенька. — Я тогда на бульваре был… Душко моя фамилия… Рядовой Душко… Он почувствовал ее запах через дверную щель. Так пахли девушки, которых он видел чаще всего издалека, которые даже в фантазиях его жили лишь мгновение… В мозгах закружилось, и он опять запросил прощения, да так искренне и настойчиво, как обычно каются дети. А она все не понимала. — На каком бульваре? — На Страстном… Милиционер я… Это мы лысого обнаружили… Без уха… — Вспомнила… Были милиционеры… Лиц только не помню… Далеко было… Надеюсь, вы не жирный? — Нет-нет, я не Пожидаев, я — Душко… — А за что вы прощения просите? Рядовой замялся. — Трудно объяснить… Ранили меня в ногу… Я помочь вам хочу!.. — Да чем же, если вы рядовой?.. Хотя погодите, — Сашенька на мгновение задумалась. — Запоминайте телефонный номер! Позвоните по нему, спросите Зурика, Зураба. Просто скажите ему, где я нахожусь… Меня зовут Александра Бове… Запомните? — Я запомню, — пообещал Душко. — Все сделаю, как надо… Верьте мне… Через минуту он уже набирал со служебного телефона номер мобильника. — Александра Бове? — переспросил голос с кавказским акцентом. — А что с ней? Душко показалось, что он слышит веселый женский смех и еще какие-то голоса. — Она в милиции. — В милиции? — с крайним удивлением переспросил Зураб. — Так точно. — Сашенька Бове в милиции, — человек на мобильном словно переваривал информацию, затем на приблизившийся женский смех гаркнул раздражительно. — Подождите!.. Говорите в милиции? — В Тверском отделе. Зураб подумал еще недолго, а затем сказал: — Да черт с ней, с Сашенькой Бове! Везите ее хоть в Бутырку! А лучше сами ее используйте. Прекрасное тело и гениальный язык флейтистки!.. И повесил трубку. Душко еще раз позвонил, после чего тот же голос послал его по-русски по общеизвестному адресу, на что милиционер сообщил, что он сотрудник МВД, что враз вычислит мобильник грязного хачика, засунет аппарат тому в заднепроходное отверстие, затем туда последует весь его фруктовый бизнес, а если Зурабик торгует шаурмой, то в конце совсем больно будет!.. — Таких, как ты, рожа носатая… Далее фантазия Душко иссякла, хотя гневный порыв выветрился не до конца, и он сказал просто: — При задержании — смерть! — Понял, — почему-то грустно ответили из мобильного. — Прости, мент… Душко вернулся к камере и соврал Сашеньке, что телефон заблокирован. Наверное, Зураб поменял номер. — Я сам что-нибудь придумаю! — с воодушевлением зашептал Душко. — Обязательно! — Нищего нового в шизни нет! — философски заметила бомжиха Света. — Фее мы — осенние цветы! От этой фразы Сашеньке вдруг стало смешно, она так красиво улыбалась в ночи, что если бы Душко мог созерцать сие откровение, в его душе произошли бы процессы, несовместные с жизнью простого мещанина, хоть и милиционера. — Идите, рядовой Душко! — попросила докторша. — Вы обязательно что-нибудь придумаете… Сейчас я попробую здесь спать. Утром все участники событий по делу лысого собрались в кабинете полковника Журова. Полковник после вчерашнего посещения Главка был слегка сумрачен, кривил губами, а, обнаружив на вычищенным до блеска ботинке голубиную акварель, сомкнул брови и желал разговаривать только матерно. — Уроды, козлы и педерасты! — начал он привычно. — Сегодня был звонок от Министра здравоохранения нашему министру, смыслом которого являлось утверждение, что наш отдел творит беззаконие! Что мы арестовываем человека, которому почти поставлен психиатрический диагноз и который находится не под нашей юрисдикцией! — Это как не под нашей! — возмутился Пожидаев. — А ты, Пожидаев… — полковник сделал вдох. — Есть буржуазия, есть рабочий класс, а ты занял, вша лобковая, место прослойки жировой, после того, как интеллигенция протухла! — Так точно, — прокричал старшина. — Я выбил у нашего министра пять дней, чтобы дело раскрутить! Пожидаев и Хренин дружно зааплодировали. Лишь Душко стоял смущенный, опираясь на костыли. — Не дрейфь, пацан! — поддержал полковник раненого. — Всех усадим! Начальник отдела было сел на край стола, но тут, вспомнив, ловко подхватил падающий бюстик Президента и поставил гипс на место. Пожидаев опять захлопал, за что был назван кастратом и евнухом. Значения второго слова старшина не знал. — Короче, лимита! — отрезал полковник. — Сам дело раскручивать буду! Лица Хренина и Пожидаева воспылали неподдельной радостью первомайского парада, а Душко чуть не рухнул на пол из-за подломившегося костыля. — А ты на больничном! — напомнил полковник рядовому. — Вали на хату и отлеживайся! — Я сказать хочу! — Выполнять приказание! — проорал Журов, и Душко, вдруг вспомнив армейского полковника Грозного, ловко развернулся на костылях и отправился прочь. Остальная бригада проследовала в подвал, где с предосторожностями была открыта камера с безухим преступником. Лысый по-прежнему лежал на полу, спеленутый по рукам и ногам. Его глаза смотрели на вошедших, и, казалось, что какая-то мысль в них бродит затаенная. — Снимите вы с него все это барахло психиатрическое, — скривился полковник, поправляя значок ромбовидной формы, свидетельствующий о высшем образовании. |