Онлайн книга «Инспектор и бабочка»
|
– Что-то не припомню такой кофейни… Это ведь простительно? Мы много путешествуем, и если бы я запоминала все заведения, где приходилось пить кофе… Уфф… Это какое-то особенно выдающееся место? – Просто кофейня… – Знаменитая тем, что вы увидели в ней меня? Поверьте, я не совершила ничего противозаконного. Ни в Брюгге, ни где-либо еще. Меня не разыскивает Интерпол, за мной не ведут охоту ни ФБР, ни… та организация, которую в мире привыкли называть КГБ, и… у меня безупречная биография. Субисаррета повел себя как дурак. Улыбка Дарлинг – совсем близко, она сверкает на солнце подобно золотой рыбке в прозрачных водах, но подцепить ее на крючок не представляется возможным. Так же как и саму русскую. – Охотно верю вам, Дариа. – Знаете что? С русскими именами вы справляетесь не очень. Зовите меня Дарлинг, это не так режет слух. А вас я все же буду звать инспектор. Чтобы не забывать, что вы всегда находитесь при исполнении. И любое, сказанное мной слово, может обернуться против меня. – По-моему, вы излишне драматизируете. К вам у меня нет никаких претензий. – Надеюсь. Инцидент с Брюгге можно считать исчерпанным? – Разумеется. С тех пор как «Candela Azul» покинула причал, прошло минут десять, а Субисаррета еще не видел ни Исмаэля Дэзире, ни маленького ангела. Есть ли на яхте еще кто-нибудь, кроме семейки из Швейцарии? Наверняка. Управлять яхтой – большое искусство, вряд ли оно по силам саксофонисту и восьмилетней девчонке. Отсюда, с кормы, яхта просматривается лишь в незначительных подробностях, единственное, что видит Субисаррета, – небольшой столик прямо перед трапом, ведущим вниз (к каютам или каюте), и три складных деревянных кресла из комплекта садовой мебели. На каждом из них лежит по веселенькому клетчатому пледу. – Вы поможете мне открыть вино, инспектор? – Конечно. Пока Икер возится со штопором и бутылкой, Дарлинг достает из корзины фрукты, орешки и тонко нарезанный сыр; последними извлекаются два узких высоких бокала. После того как импровизированный стол накрыт, Дарья садится на ближайшее к трапу кресло и забрасывает ногу на ногу. – Отличный день, не правда ли, инспектор? – Для меня он был довольно хлопотным. Учитывая вчерашний вечер и обстоятельства, при которых мы с вами познакомились. – Убийство, ах да… Как продвигается расследование? – Расследование только началось, так что вопросов больше, чем ответов. Хотя и вскрылись некоторые любопытные подробности… – Относительно покойного? – И покойного тоже. А так же кое-кого из его окружения. Гостиничного окружения, я имею в виду. Лицо Дарлинг по-прежнему безмятежно, глаза полуприкрыты. Она наслаждается солнцем и легким бризом, и ничто не может этому помешать, а уж тем более такая малость, как разговор об убийстве. – В преступлении замешан кто-то из обслуги? – Я бы не был так категоричен, но… Скажем, кто-то из обслуги знает об убийстве больше, чем кажется на первый взгляд. Вам знаком Виктор Варади? – Кто это? – Ночной портье «Пунта Монпас». Скромный юноша с длинными волосами, любитель мармелада. И кажется, любитель кошек. – Погодите… Я знаю этого юношу. Несколько дней назад он передал две маленькие банки консервов для наших ориенталов. – Зачем? – Откуда же мне знать? – Вы не просили его купить консервы? – Нет, конечно. Я думаю, это был жест симпатии. Тем более вы сказали, что портье – любитель кошек. Это все объясняет. – Ночной портье был знаком с вашими кошками? – Не думаю. Кошки ведь остаются в номере, когда мы уходим на прогулку. – Вы запираете их? – Мы закрываем номер. – И из номера не выходят? – Мы закрываем номер. – Девочка искала одну из ваших кошек в номере, где произошло убийство, – Субисаррета еще не решил, стоит ли говорить Дарлинг о вторжении ориенталов к Виктору Варади на ресепшен. – У нее были основания для поисков? – Лали ведь никого там не нашла, не так ли? Кошки были со мной. А еще – с Виктором Варади в утро убийства. Он поднимался по лестнице, а кошки сопровождали его, точно так же… как сопровождали саму Дарлинг прошлым вечером! Субисаррета как-то упустил этот момент из виду, но теперь почему-то вспомнил. Кошачий эскорт имел место в обоих случаях. Но в случае с Виктором он закончился окровавленной рубахой в корзине с грязным бельем. Что за тварей привезла эта семейка в расслабленный летний Сан-Себастьян? – Судя по всему, это какие-то необычные кошки… – Мы очень привязаны к ним, – уходит от прямого ответа Дарлинг. – Я и дети. – Дети? – Простите… Я так давно с ними, что привыкла считать Ису ребенком. Хотя он, конечно, никакой не ребенок. Вполне взрослый и самостоятельный человек. – Насколько давно? – Последние пять лет мы не расстаемся. С тех пор как погибла их мать. – Она была вашей родственницей? Подругой? – Можно сказать и так. Подругой, да. – Настолько близкой, что вы добровольно взвалили на себя заботу о ее детях? – Настолько. И… я бы не хотела это обсуждать. Лицо-папоротник все еще кажется безмятежным, но что-то в нем неуловимо изменилось. Женщина с фотографии, впервые увиденной Икером в номере саксофониста, имеет какую-то странную власть над членами своей семьи, – даже мертвая. Да и считают ли они ее мертвой? Ведь на невинную реплику Субисарреты, что мать гордилась бы талантливым сыном, последовал ответ: «Надеюсь, она гордится». Вот так, «гордится» в настоящем времени, не больше и не меньше. Оказывается, Дарлинг курит. Не сигареты – самокрутки. Это легко понять по темно-коричневой бумаге и запаху, отличному от обычного сигаретного. Запах чернослива кружит голову Субисаррете, а может, она кружится из-за маневра, который только что совершила яхта, огибая левую оконечность острова Санта-Клара. Инспектора обдает брызгами; фрукты, орешки и сыр смещаются к краю стола, бокалы вот-вот готовы упасть. Субисаррета подхватывает их, а Дарлинг – распечатанную бутылку с вином. И все же уследить за всем не получается: какой-то небольшой предмет, ослепительно сверкнув на солнце, со стуком падает на палубу. Портсигар. Тонкий, с изысканным рисунком на верхней крышке, Икер успевает рассмотреть несколько пальм, какие-то строения, фелюгу и парочку на верблюде. Типичный ближневосточный пейзаж. Судя по звуку, который издал портсигар, соприкоснувшись с палубой, сделан он не из алюминия. Металл подороже, скорее всего, серебро. |