Онлайн книга «Бык в загоне»
Стоявший рядом Тахир молча извлек из кармана надушенный носовой платок и вытер им раскрасневшееся лицо патрона. Терпеть, к сожалению, пришлось долго: Звездинский начал с самого тяжелого и ответственного — с церковных куполов: они, как известно, являются «фирменным» знаком отличия настоящего вора. Затем перешел к бубновому королю. — Может, не надо? — еще раз осторожно поинтересовался он, понимая, сколь нелепо будут смотреться на спине Мирзы изображения знака воров и знака пидаров. — Надо, — всхлипнул Мирзоев. — Точно? — Но ведь это блатная наколка? Уважаемая? — осведомился Самид, постанывая. — Еще какая! — Давай… — А ты не будешь кричать? — Постараюсь… — Молодец, пацан, быть тебе вором, — похвалил его пидар. — Ну, держись… Татуирование продолжалось более трех часов — Император все-таки жалел клиента: то и дело давал ему передохнуть. Наконец, когда все было закончено и свежетатуированный Самид, закурив, уселся в кресло (при этом он старался не прикасаться голой спиной к обивке, чтобы не вызвать болезненных ощущений), вконец обнаглевший пидар подошел к клиенту поближе. — А я тебя еще кой-чему могу научить… — загадочно произнес он. Мирза взглянул на него исподлобья. — Чему? — Хочешь — «пальцовке» научу? — А что это? — Ну, без «пальцовки», браток, никакой ты не вор… Надо учиться. — А как это? — Триста марок, — скромно заявил Император. Обучение «пальцовке», в отличие от нанесения татуировки, не было связано с болезненными ощущениями, и потому Мирза согласился: Достав из бумажника деньги, он протянул их «учителю». — Ну, смотри! Пидар, дико вытаращив глаза, раскинул татуированные пальцы веером и страшно, словно желая кого-то напугать, зашипел: — Бля буду, в натуре, щас вальну… Понял? Самид коротко кивнул. — Ага. — Повтори! Не стоит и говорить, что у азербайджанца с первого раза ничего не получилось — Пантелей только головой покачал. — Нет, не то… Смотри! Бля, козлина, щас вальну на хер в натуре… Ну? Мирзоев послушно повторил — теперь Звездинский остался доволен. — Ну, ничего… Ты с самого утра, как зубы почистишь, становись в ванной у зеркала и тренируйся… — Хорошо, — азер сглотнул слюну. — Так и поступлю… А теперь, — он кивнул Тахиру, — закажи машину, мне надо в офис… А потом мы с тобой в автосалон поедем. — А я? — Что-то еще? Состроив заговорщицкое лицо, Император произнес: — Есть дело… * * * Да, Мирзоев изощрялся как только мог — неуемное честолюбие и жадность сжигали его, как в августе огонь сжигает сухую траву. И, конечно же, он ни сном, ни духом не ведал, какие тучи сгущаются над его головой, потому как в Берлин уже прибыл Сергей Никитин… В берлинском аэропорту «Тигель» его встретил разбитной худощавый парень чуть старше двадцати лет, с копной огненно-рыжих волос и добродушной улыбкой на веснушчатом лице. — Эрик, — представился он. — Антон, — назвался Сергей, протягивая юноше свою широкую ладонь. — Отец просил извиниться, что не смог встретить вас лично, — произнес рыжий парень, застенчиво улыбаясь. — Ничего страшного, — ответил Сергей, следуя за парнем к автомобильной стоянке. Удобно устроившись в кожаном кресле темно-синего «бимера», Никитин достал из кармана пачку «Мальборо», любезно предложил молодому человеку закурить. После того как долговязый паренек отказался, гость, зажав в зубах фильтр сигареты и щелкнув золоченой зажигалкой, глубоко затянулся. Примерно через сорок минут они добрались до района «Хаубанхов», расположенного в восточной части Берлина, где еще год назад безраздельно правили коммунисты, и, пожалуй, тайная полиция «штази» — самое жуткое порождение режима Хоннекера. Войдя в мало чем отличающуюся от своих советских аналогов пятиэтажку, приехавшие поднялись на третий этаж. Им открыл мужчина, которому на вид было около пятидесяти лет, с такими же рыжими волосами, как и у Эрика, только слегка тронутыми сединой. — Здравствуйте, вы Антон? — Да, а вы, если не ошибаюсь, Герман? Они прошли в скромно обставленную комнату, в которой не было ничего, кроме старой хельги, невысокого столика и двух кресел с продавленными подушками. Усаживаясь в одно из них, хозяин квартиры указал на второе гостю. — Как поживает Коля? — прежде всего спросил Герман. — Жив, здоров, просил передать огромный привет, — ответил Сергей. — Он рекомендовал мне вас как надежного человека. — А как же иначе, — довольно улыбнулся хозяин квартиры, — мало того, что мы учились с вместе в школе, так еще пять лет провели в одном лагере. Еще в дверях Никитин обратил внимание на татуированные перстни, покрывающие фаланги пальцев давнего друга Крытого. — Как я понимаю, вас привели сюда дела, — сказал Герман, — поэтому не будем отвлекаться и перейдем к главному. — Согласен, — ответил Сергей, — только прежде предлагаю перейти на «ты», — и, не дожидаясь согласия, продолжал: — и ты, и я не понаслышке знаем, что такое БУР, — несомненно, Сергей имел в виду «барак усиленного режима», — что такое злобный вертухай, поэтому не будем церемониться. — Честно говоря, я уже отвык от таких слов, но, наверное, до самой смерти блатная музыка будет ласкать мне слух сильнее всяких других… — Итак, вернемся к нашим баранам, — сказал Сергей, — мне нужна скоростная машина и ствол с глушителем, желательно не очень большого размера. — «Вальтер» подойдет? — тут же предложил Герман. — А по поводу машины сейчас спрошу у сына, он лучше меня разбирается в этом, — и громко позвал сына с кухни, где уединился молодой паренек. Как только открылась дверь и на пороге возникла долговязая фигура с веснушчатым лицом, Герман произнес: — Что у нас имеется из скоростного, что можно было бы потом бросить? — Есть пятилетний «порше», — ответил сын. — документы чистые, а заявят о нем не раньше, чем через месяц. Голландцы, у которых его украли, где-то в круизе и раньше июня не появятся. |