Онлайн книга «Республика Шкид»
Мопсик сперва попробовал сыграть на Колькином милосердии и взвыл: – Ой, Коленька! У меня нога болит! Но Громоносцев только посмеивался. – Ничего, мопсик, попляши. В углу за классной доской упражнялся в пении недавно пришедший новичок Бобер. Он распевал куплеты, слышанные где-то в кино, и аккомпанировал себе, изо всей силы барабаня кулаками по доске: Ай! Ай! Петроград — Распрекрасный град. Петро-Петро-Петроград — Чудный град!.. Доска скрипела, ухала и трещала под мощными ударами. За партой сидел Янкель, рисовал лошадь. Потом рисовать надоело, и, бессмысленно уставившись взором в стенку, он тупо забормотал: – Дер катер гейт нах хаузе. Дер катер гейт нах хаузе. Янкель ненавидел немецкий язык, и фраза эта была единственной, которую он хорошо знал, прекрасно произносил и которой оперировал на всех уроках Эланлюм. В стороне восседали группой одноглазый Мамочка, Горбушка, Косарь и Гога. Они играли в веревочку. Перебирая с пальца на палец обрывок веревки, делали замысловатые фигуры и тут же с трудом их распутывали. Вдруг все, кто находился в классе, насторожились и прислушались. Сверху слышался шум. Над головами топали десятки ног, и стены класса тревожно покряхтывали под осыпающейся штукатуркой. – Крысу поймали! – радостно выкрикнул Мамочка. – Крысу поймали! – подхватили остальные и помчались наверх. В зале царило смятение. Посреди зала вертелся Воробей и с трудом удерживал длинную веревку, на конце которой судорожно извивалась большая серая крыса. По стенкам толпились шкидцы. – Ну, я сейчас ее выпущу, а вы ловите, – скомандовал Воробей. Он быстро наклонился и надрезал веревку почти у самой шеи крысы. Раздался визг торжества. Крыса, оглушенная страшным шумом, заметалась по залу, не зная, куда скрыться, а за ней с хохотом и визгом носилась толпа шкидцев, стараясь затоптать ее ногами. – О-о-о!!! Лови! – А-га-а… Бей! – Души! – И-и-их! Зал содрогался под дробным топотом ног и от могучего рева. Тихо позвякивали стекла в высоких школьных окнах. – О-го-го!!! Лови! Лови! – Забегай слева-а! – Ногой! Ногой! – Над-дай! Двери зала были плотно закрыты. Щели заткнуты. Все пути отступления серому существу были отрезаны. Тщетно тыкался ее острый нос в углы. Везде стены и стены. Наконец Мамочка, почувствовав себя героем, помчался наперерез затравленной крысе и энергичным ударом ноги прикончил ее. Мамочка, довольный, гордо оглядел столпившихся ребят, рассчитывая услышать похвалу, но те злобно заворчали. Им вовсе не хотелось кончать такое интересное развлечение. – Эва! Расхрабрился! – Сволочь! Надо было убивать? – Подумаешь, герой, отличился! Этак бы и всякий мог! Недовольные, расходились шкидцы. В это время внизу Бобер закончил лихую песенку «Ай-ай, Петроград», загрустил и перешел на романс: В шумном платье муаровом, В макинтоше резиновом… Потом затянул было «Разлуку», но тут же оборвал себя и громко зевнул. – Пойти потанцевать, что ли, – предложил он скучающим голосом. – Пойдем, – поддержал Цыган. – Пойдем, – подхватил Янкель. – Пошли! Пошли! Танцевать! – оживились остальные. Янкель помчался за воспитателем и, поймав его где-то в коридоре, стал упрашивать: – Сыграйте, дядя Сережа. А? Один вальсик и еще что-нибудь. В Белом зале собралось все взрослое население республики. Шкидцы, как на балу, выбирали партнеров, и пары церемонно устанавливались одна за другой. Дядя Сережа мечтательно запрокинул голову, ударил по клавишам, и под звуки «Дунайских волн» пары закружились в вальсе. Собственно, кое-как умела танцевать только одна пара – Цыган и Бобер. Остальные лишь вертелись, топтались и толкали друг друга. – Синьоры! Медам! Танц-вальс! Верти, крути, наворачивай! – надрывался Янкель, грациозно подхватывая Японца – свою даму – и нежно наступая ему на ногу. Японец морщился, но продолжал топтаться, удивляясь вслух: – Черт! Четверть часа вертимся – и все на одном месте! Вальс сменился тустепом, тустеп – падеспанью. Веселье постепенно просачивалось в холодные белые двери зала. В самый разгар танцев, когда Шкида, единодушно закусив удила, дико отплясывала краковяк, ожесточенно притопывая дырявыми казенными сапогами, в дверях показался Викниксор. – Ребята! Крякнул вспугнутый рояль и смущенно смолк, захлебнувшись в аккорде. Не успев в очередной раз притопнуть, остановились насторожившиеся пары. Лицо заведующего сияло какой-то особой торжественностью. – Ребята, – повторил Викниксор, когда наступила полная тишина, – все немедленно идите в столовую. Сейчас состоится общешкольное собрание. В полутемной столовой, пропахшей тюленьим жиром, тревожный гул голосов. Бритые головы поминутно вертятся в разные стороны, а на лицах застыл вопрос: в чем дело? Школьное собрание для шкидцев – новость. Это в первый раз. Все с нетерпением ждут Викниксора: что-то он скажет? Наконец заведующий входит в столовую. Несколько минут он стоит, осматриваясь, потом подзывает воспитателя и громко говорит: – Сергей Иванович, вы будете для первого раза секретарем. Ребята еще не привыкли к самоуправлению. Воспитатель молча садится, кладет перед собой лист бумаги и ждет, а Викниксор минуту думает и почесывает ухо. Потом он выпрямляется и начинает говорить: – Ребята! До сих пор у нас в школе нет жизни… Да, постойте!.. Он сбивается. – Я забыл начать-то. Итак, считаю первое общешкольное собрание открытым. Председателем пока буду я, секретарем Сергей Иванович. В порядке дня – мой доклад о самоуправлении в школе. Итак, я начинаю. Шкида молчит. Шкида притаилась и ждет, что скажет ее рулевой. – Итак, прошу внимания. Что такое наша школа? Это – маленькая республика. – Пожалуй, скорее – монархия, – ехидным шепотом поправляет зава Японец. – Наша школа – республика, но в республике всегда власть в руках народа. У нас же до сих пор этого не было. Мы имели, с одной стороны, воспитанников, с другой – воспитателей, которыми руководил я. Этим, так сказать, нарушалась наша негласная конституция. |