Онлайн книга «Республика Шкид»
– У тебя нет бумаги? – спросил Пантелеев. – Нет, – ответил Сашка, – у меня книги, а книги рвать жалко. Ленька порылся за пазухой и вытащил бумажный сверток. – Это что? – спросил Сашка. – Генрих Гейне, – протянул Ленька жалким голосом и в темноте грустно улыбнулся. Он скомкал один лист и поджег его. Пламя лизнуло бумагу, погасло, задымилось и снова вспыхнуло. – Двигайся сюда, – сказал Ленька. Сашка подвинулся. Они сожгли почти весь перевод Гейне, когда на лестнице раздались шаги. Ленька обжег ладони, в мгновение погасив костер. В отверстие снова просунулась рука с фонарем и на этот раз уже две головы. Раздался голос Сашкеца: – Эй вы, гуси лапчатые! Вылезайте! Пыльников и Пантелеев прижались к стене и молчали. – Ну, живо! – Лезем, – шепнул Ленька. По одному они вылезли через отверстие на лестницу. Вылезли заспанные и грязные, облипшие мокрой мочалой и соломой. Ничего не сказали и стали спускаться вниз. Сашкец и Мефтахудын проводили их до ворот. Сашкец стоял, всунув рукав в рукав, и ежился. – Нехорошо, дядя Саша, – сказал Пыльников. – Что ж делать, голубчики, распоряжение Виктора Николаевича, – ответил Алникпоп. И, затворяя калитку, добавил: – Счастливо! На улице было холодно и темно. Фонари уже погасли, луны не было, и звезды неярко мигали в просветах туч. Сашка и Ленька медленно шли по темному большому проспекту. Прошли мимо залитого огнями ресторана. – Сволочи, – буркнул Сашка. Это относилось к нэпманам, которые пировали в этот поздний ночной час. Ребята уже чувствовали голод. Дошли до Невского. На Невском ночные извозчики ежились на козлах. – Идем назад, – сказал Ленька. – Стоит ли? – протянул Сашка. – Все равно спать не дадут. – Ни черта, идем. Снова пришли к зданию Шкиды. Предусмотрительный Мефтахудын закрыл ворота, пришлось пролезать сквозь сломанную решетку, запутанную колючей проволокой. Никем не замеченные, залезли под лестницу и заснули.Утром по привычке проснулись в восемь часов. Когда вышли во двор, в Шкиде звонили к чаю. Нежаркое солнце отогревало землю, роса на траве испарялась легким туманом. За дровами, с веревкой и топором в руках, вышел Мефтахудын. Он вытер ладонями лицо, посмотрел на восток и зевнул. Увидев мальчишек, подошел. – Что, в флыгэли начивали? – Нет, – испугался Сашка. – Нет. Мы не в флигеле… Мефтахудын засмеялся. – Знаем я, сам видел, как лезли. Потом посмотрел на небо и добавил: – А минэ што – жалко, что ли. Я свой дэла сдэлал. Ленька хлопнул татарина по плечу. – Знаю! Когда Мефтахудын ушел, он предложил: – Пойдем в Шкиду… Они поднялись в школу и прошли на кухню… Староста и дежурный напоили их чаем, позвали Янкеля и Япошку. – Ну как? – сочувственно спросил Японец. – Плохо, – ответил Ленька. – Больше гопничать нельзя. Холодно. – Д-да, – протянул Янкель. – А вы все-таки поскулите у Викниксора, – может, разжалобится. Напившись чаю, сламщики, по совету товарищей, пошли к заведующему. – Войдите! – крикнул он, когда они постучались к нему. Ребята вошли и остановились у дверей. – Вам что? – Простите, Виктор Николаевич… – Нет… Я сказал: из школы вон. Мне таких мерзавцев не нужно. Повернулись, чтобы уйти. – Впрочем… Если вставите стекла, то… – То? – То… Можете через месяц вернуться в школу. – Спасибо, Виктор Николаевич. Вышли… Сделалось совсем грустно и тяжело. – Это что же значит? – проговорил Ленька. – Если не вставим стекла, так и совсем можем не являться? Так, что ли? – Видно, так, – вздохнул Пыльников. – Надо мыслить, где достать денег. Стекла вставлять, как видно, придется. Они снова вышли во двор. – Идем на улицу, – сказал Сашка. Прекрасный весенний день не доставил им обычного удовольствия. Шли медленно – куда глаза глядят. – Что-нибудь надо продать, – сказал Сашка. – Да, – согласился Пантелеев. – Надо что-нибудь продать… А что? Оба задумались. Шли мимо Юсупова сада. – Зайдем, – предложил Ленька. Зашли, уселись на скамейку… В саду весна чувствовалась ярче, чем на улице. Набухали почки, и на берегу освободившегося от льда пруда пробивалась первая травка. Сламщики сидели и думали. – У меня есть одна вещица, – покраснев, заявил Ленька. – Какая вещица? – Зуб. Он снял кепку и, отогнув подкладку, вытащил оттуда что-то маленькое, завернутое в бумажку. – Золотой зуб, – повторил он. – Я его осенью в Екатерингофе нашел… Думаю, что можно продать. Сашка улыбнулся. – Зачем же ты его столько времени берег? Ленька покраснел еще больше. – Глупо, конечно, – сказал он, – но говорят, что зуб приносит счастье. – Счастье, – усмехнулся Сашка. – Много он тебе счастья принес. Ленька решил продать зуб. – А я что продам? – сказал Пыльников. Он развязал узелок. Вынул марксовский «Капитал». – Дадут что-нибудь? Ленька взглянул на заглавие. – Думаю, что не дешевле моего зуба стоит. Сашка перелистал страницу. Потом положил книгу обратно в узелок. – Нет, – сказал он, – Маркса продавать не могу… Я лучше сапоги продам. Ботинки у него были новенькие, английские. Брат зимой привез, когда приезжал навещать. – Продам, – решил Сашка. Он тут же снял ботинки и завернул их в узелок. – Идем, – сказал он. Они вышли из сада. Сашка с прошлого лета не ходил босиком и сейчас шел неуверенно, подпрыгивая на острых камнях. Сперва зашли в ювелирный магазин. Толстый еврей-ювелир долго рассматривал зуб, сначала простым, затем вооруженным глазом, потом посмотрел на парней и спросил: |