Онлайн книга «Скитания Ворона»
— Вера Ильинична, а нельзя ли посмотреть комнату, где жила Лиза. — Да чего смотреть-то? Комната как комната, хорошая… Да и жильца нового беспокоить ни к чему… Вторую бутылку, лежащую в сумке рядом с жестянкой конфет от «Максима» и флаконом «Синержи», — он не знал, что будет за хозяйка, а промахнуться со взяткой не имел права, — он так и не вынул. Не за что… Спускаясь по мерзкой лестнице, он услышал за спиной торопливые шаги и гнусавый молодой голос: — Эй, чувак, притормози, разговор есть. Нил, не оборачиваясь, прибавил шагу. Разборки с местным хулиганьем в его планы не входили. — Насчет Лизы… — продолжил голос. Нил остановился. Обернулся. В облике сбегавшего по ступенькам молодого человека ничего угрожающего не было. Длинный, очкастый, страшно сутулый, всклокоченный, в поношенных трениках, в тапках на босу ногу. — Ты кто? Сосед? — Ну… Жилец новый. Сижу на тачке, файло через энурез вытягиваю, чат ваш за стенкой слушаю… — Чего? — Нил не понял почти ни слова. — Короче, есть инфа. По негативу. — По какому негативу? — Ну, по негру этому. И еще по кой-кому. Интересно? — Интересно. — А на сколько? — Очень… А, понял… Нил достал из сумки водку, протянул очкарику. Тот поморщился. — Водяру спрячь. Не употребляю. Только кэш. — Хэш? Гашиш, что ли? — Кэш. Мани-мани-маии. Сам посуди, писюха красной сборки, винт глючит как ненормальный. Вчера всю ночь с мамой протрахался, утром десять метров битых мозгов на помойку… А тут еще дрюккер предложили, импортный. — Простите, вы — маньяк? — Я сисоп! — гордо сказал очкарик. — Сисоп — это кто? — Систем-оперейтор. Компьютерный программист. — А, теперь понятно. И что вы хотите за информацию? — Сто картавых или десять вашингтонов. Это Нил понял без переводчика. Даром, что ли, в юности на Галере сшивался? — Молодой человек, товар перед продажей принято демонстрировать. — А… Ну, короче, негатива звать Эрик. Эрик Макомба, третий курс ЛИСИ. Нил полез в карман, достал бумажник, расстегнул. Показал пятидесятку. — Он за нее на почте деньги получает, и посылки. По доверенности. — Как по доверенности? А что ж она сама? — Сама ничего. — Что значит — ничего? — Торчит. На игле. Давно уже, несколько лет. Мы раньше по этому делу вместе тусовались, я-то соскочил, а она… — Светку Сапунову знаешь? — СС? А то! Центровая герла, тоже ширнуться не дура. Давно не видал, пропала куда-то, говорят, за бугор свинтила. — А Элизабет давно видел? Очкарик выразительно посмотрел на бумажник в руках Нила. Нил отсчитал две пятидесятки, подумал, прибавил третью. Приняв деньги, очкарик ухмыльнулся, спрятал в карман тренировочных штанов. — Лизка исчезла примерно, когда и Светка. Сам не видел, врать не буду, но говорят, ее Фармацевт пасет. Наверное, у него где-нибудь и отлеживается. Если вообще живая… Нил достал сотенную. Долларов. — Фамилия, адрес! — Грины-то спрячь, разбежался! Не знаю. Я его один раз в «Сайгоне» видел, и то мельком. Бангладеш с ним кентовался, он и показал. — А Бангладеша этого найти сможешь? — На том свете? Копыта отбросил Бангладеш. Передозировка. Нил вжал сто долларов в потную ладонь очкарика. — Держи. Аванс. Разузнай мне все про Фармацевта, получишь на новый комп. — На «экс-ти»? — На «эй-ти». Обещаю. Только быстро, времени у меня неделя максимум. Информацию сбросишь в почтовый ящик по этому адресу. Нил вырвал из записной книжки листочек и на грязном подоконнике записал адрес референта Оли. — Конверт как подписать, чтоб к тебе попал? Или один живешь? — Не один. А подпиши просто: «Филу»… Нил вышел на улицу, сразу сгорбился, поднял воротник. Ветер с Залива пробирал до костей, с оловянного неба сыпало мокрое, рыхлое нечто, бывшие соотечественники, нахохлившись как воробьи, хлюпали по бурой слякоти или толпились на остановках, и выражения лиц были такие, будто каждый сегодня похоронил одновременно всех своих близких. Около полуподвала с красно-белой вывеской «Водка — Крепкие напитки» бушевала плотная толпа отвратительно одетых мужчин и женщин, ближе ко входу двое милиционеров, орудуя дубинками и матерными окриками, вытаскивали из орущей человеческой икры подавленных и потоптанных, складировали прямо на мокрую землю между грудой ломаной тары и переполненными мусорными баками. Из дверей молочного тянулся длинный хвост очереди, суровой и молчаливой, как в мавзолей. Пропуская женщину с коляской, Нил замешкался в непосредственной близости от ступенек магазина и был немедленно уличен в преступном намерении пролезть внутрь. — А вас, молодой человек, здесь не стояло! — Вы за кем занимали? — Какой ваш номер? — Мой номер шестнадцатый! — ответил он общественным обвинителям и побрел дальше. В угловом гастрономе, где они когда-то отоваривались с Линдой, было, наоборот, пусто, ни покупателей, ни продавцов, ни товаров, не считая выставленных во всех отделах ржавых бутылок «Полюстрово». Впрочем, одна продавщица все же имелась. Она тихо посапывала в уголочке, прямо под красным вымпелом «Отличник советской торговли». По ее засаленному халату ползали жирные черные мухи, несвоевременные в начале апреля, но при этом удивительно закономерные. Немноголюдно было и в кафе, куда он завернул, сам не понимая зачем. Раньше он не бывал здесь, должно быть, заведение открылось после его отъезда. Тихо звучала инструментальная версия «Странников в ночи», неяркий розовый свет скрадывал все изъяны интерьера. Островок грустного, щемящего юта посреди серого кошмара беспросветности… — Спиртного нет, — окликнула буфетчица, по-своему истолковав выражение его лица. Нил поднялся, подошел к стойке. — Да мне и не надо спиртного. Чашечку кофе. Если есть… — Есть, есть, — с гордостью заверила буфетчица. — У нас хороший, в песочке варим. Еще полоски есть, с повидлом, свежие, с утра завезли. Она была вполне привлекательна, даже несмотря на жуткую химзавивку и отливающие медью золотые зубы. — Давайте. — С вас тридцать четыре копейки. Получив заказ, Нил сел за столик у окошка. На душе было муторно, родина, как большая, так и малая, ничего, кроме тошноты, не пробуждала. Бежать, бежать отсюда, из холодного ада, куда, если верить Данте, попадают после смерти предатели. Найти Лиз и бежать… |