Онлайн книга «Скитания Ворона»
— Привет, акула империализма! Не помешаю? — Стряхнув с головы мокрый капюшон, напротив села референт Оля. — Что тебя так удивило? Не узнаешь? — Узнаю, конечно, только так странно видеть тебя здесь. — Видеть здесь тебя еще страннее. Иностранцы нечасто сюда забредают. Тем более, в такую погоду. — О-кей, берем такси, и ты отвезешь меня в такое место, куда иностранцы забредают. — Да ладно! — Оля раскрыла сумочку, достала вчетверо сложенную бумажку. — Это тебе. — Что это? — То, что ты просил. — А я что-то просил? Нил развернул листок и прочитал: «Сапунова Светлана Игоревна, 1963, 6-й психоневрологический стационар, отделение № 2». — Нехороший стационар, нехорошее отделение, — сказала Оля. — Для неизлечимых хроников… — Но я… Оля наклонилась к нему и страстно зашептала: — Может, все-таки, перейдем на русский? Обоим легче будет… — I don't understand… — по инерции продолжил Нил по-английски. Оля невесело усмехнулась. Потом резко поднялась и пошла к выходу. Нил проводил ее взглядом. У дверей Оля остановилась и пристально посмотрела на него. Он понял, что должен пойти с ней. Она молчала, переходя улицу, молчала, шагая вдоль чугунной ограды сквера, молчала, войдя в воротца. Лишь прибавляла шага, и Нил не без труда поспевал за ней. По щиколотку утопая в раскисшем снегу, Оля вышла на неосвещенную, мрачную детскую площадку, зашла в стоящую посередине беседку, села на дощечку. Здесь, по крайней мере, не капало сверху. Нил пристроился рядом. Оля порылась в сумочке, достала пачку «БТ». — Дай огоньку. Нил послушно щелкнул зажигалкой. Оля всхлипнула. — А говоришь, не андестэнд, да все ты андестэнд, конспиратор хренов… Ты позавчера после подвигов своих ресторанных, да после коньячка, что у меня дома добавил, на полный автопилот перешел и все мне выложил. И про стерву-жену, и про бомжа-благодетеля, под чьим именем ты сюда прикатил Лизоньку свою ненаглядную вызволять, и про муки неприкаянного сердца. Бедный богатенький Буратино! Сам-то потом вырубился, как шланг, а я полночи на кухне проплакала… — Ну извини… — растерянно пробормотал Нил. — Было бы из-за кого плакать… — Молчи, ты ничего не понимаешь… Явился, как мечта любой советской бабы — молодой, свободный миллионер-красавец, прекрасный голливудский принц, который возьмет за руку и умчит в далекую сказочную страну, подальше от всякого краснознаменного дерьма! Тогда, в ресторане, когда ты вдруг предложил мне сбежать от наших уродов и вдвоем покататься по городу на такси, я почувствовала, что такой шанс больше не повторится, и решила во что бы то ни стало воспользоваться им. Нагло, цинично, по-блядски. И вдруг оказывается, что заграничный принц — никакой не принц, а заурядный русский Вася, аферист и к тому же алкаш… — А что это меняет? — Нил тоже перешел на русский. — Я, конечно, не принц, но миллионер-то настоящий, и французский гражданин тоже без балды. Теперь, когда ты вывела меня на чистую воду, у тебя на руках все козыри. Банкуй, сестренка, как ты хотела — нагло, цинично, по-блядски… Только вот, пожалуй, свою руку и сердце я тебе предлагать не стану, у меня на них другие планы. Да и зачем тебе я, когда есть Жан-Пьер, мужчина холостой, обстоятельный. Я дам ему денег, он не откажет. Нужные бумаги я выправлю, потом, если надо будет, помогу с разводом, не проблема, у меня в Париже все схвачено. Будешь мадам Запесоцки, молодой, свободной, естественно, богатой. Сколько ты хочешь — миллион, полтора?.. — Я ничего не хочу! — Или как патриотка и комсомолка думаешь сдать меня на органы? Что ж валяй, потом повесишь почетную грамоту над кухонной раковиной… — Замолчи! — Нил дернулся от резкой пощечины и закрыл лицо. Неожиданно увесистые Олины кулаки застучали по его груди, по плечам. — Гад! Гад! Гад! Сволочь! Сволочь! Сволочь… Нил изловчился, поймал ее за обе руки. — Это как прикажете понимать, сударыня? Что еще за рукоприкладство? Оля тряхнула головой. — Дурак! Какой же ты дурак! Я же люблю тебя… * * * — Ух, ну и маршрутик! Я и не подозревала, что в Ленинграде есть такие квартиры. — Есть еще и не такие. У меня приятель в подвале жил, так у него коридор проходил прямо под трамвайными путями. То-то было весело… Они стояли на железном навесном мостике, перекинутом через глухой двор-колодец, и переводили дух после затяжного подъема по черной лестнице и многотрудного перехода через чердак. Впереди возвышалась башня, с куполом уже не черепичным, как раньше, а новым, оцинкованным. К счастью, бойницы заделаны не были, и, протолкнув Олю впереди себя, Нил остановился на знакомой площадке с жестяной табличкой «109» на единственной двери. — Экскурсия по Баренцевым местам, — сказал Нил. — Не знаю, кто теперь живет за этой дверью. А вот наверху, над этим люком должен обитать потомок шаманов, некто Кир Бельмесов. Заглянем? Но дощатый люк был закрыт на тяжелый, блестящий замок. Нил постучал в дверь. Никто не отозвался. — Посмотрим… — Он открыл створки электрического щитка, пошарил там, повернулся к Оле. — Есть! В руках у него был желтый французский ключ… В комнате все было так же, как в день его отъезда, пыли и той почти не прибавилось. — Вновь я посетил… — Нил походил по комнате, погладил поверхность стола, шкаф, подоконник, постучал по оконному стеклу. — Наверное, это и имеют в виду, когда говорят «вернуться в прошлое», как считаешь? — Не знаю. По-настоящему в прошлое вернуться нельзя, потому что мы сами стали другие. — Оля стояла в дверях, задумчиво разглядывая странную комнату. — Ты права, разумеется. Помнишь рассказ про другое место и зеленую дверь? — Оля кивнула. Нил осторожно опустился на старый пружинный матрас, прикрытый красным одеялом, вытянулся, закинул руки за голову. — Ну, что стоишь, прыгай сюда… * * * — Оленька, переведите господину Корбо, что мы сможем полностью демонтировать второй сборочный за два месяца, плюс месяца полтора на реконструкцию и столько же на установку новой линии. Спросите, устраивают ли эти сроки? Выслушав перевод, Нил вымученно улыбнулся. — Нас устроят любые сроки, которые устроят вас.. — Спросите, достаточно ли этих площадей для… — О, все технические подробности лучше выяснить у господина Запесоцки. Я полностью доверяю его мнению специалиста… Беседа проходила на повышенных тонах, но вовсе не потому, что у сторон были какие-либо основания для недовольства друг другом, напротив, все проходило на удивление гладко, и дело плавно двигалось к подписанию первого, предварительного соглашения. Просто в цеху было очень шумно, и приходилось буквально кричать. |