Онлайн книга «Все так»
|
– Что тебе не нравится? – спрашивает Катя. – Промежутки, – говорю я. – Что мы все будем делать в промежутках? – Фотографироваться! – У нас дома? – Немножко дома. Потом поедем в театры… Нам дали много абонементов за это. – Катя?! – рычит Сережа. – Я чего-то еще не знаю о твоей жизни? За что вам дали абонементы? – Ну это как наказание. – Это я понял… Дальше… – Мы будем фотографироваться на сценах, в ямах, в пустом зрительном зале и в ложах… Бесплатно нас не пускали. Пришлось покупать много билетов. А много билетов – это же абонемент? – В яме – зачем? – уточняет Сережа. – Это романтично. Пюпитры, стулья, приглушенный свет. И мы… – А мы? – спрашиваю я. – А вы пока побудете дома. Или начнете потихоньку ехать. В общем, найдете чем заняться… Да? Раечка сказала, что забирать Катю приедут самые близкие двадцать – двадцать пять человек. Многих из них она не видела сто лет, но от этого они не перестали быть близкими. Я понимаю. У нас всё так же. И наших «самых близких» примерно столько же. Вижу я их, правда, чаще, чем Раечка. И еще неизвестно, кому из нас больше повезло. В общем, двадцать пять плюс двадцать пять… Комиссия по проверке качества. ОТК. Госприемка. Стенка на стенку. Много шампанского. Непредсказуемые последствия. И полтора часа непринужденного общения. Мне надо научиться по-новому любить людей. Много людей. * * * «Что делать? Что делать? Ты подумала вообще своей головой, что делать???!» Нет, я не подумала. Но мне интересно. Сережины реакции иногда бывают такими захватывающими. Он настоящий выдумщик. Иногда даже творец. Носится вокруг кровати. Из одежды – очки. Обычно он стесняется в очках. Считается, что они даны ему для чтения. В темноте. – Мы пропали! – Почему? – У тебя есть шестьдесят бокалов? Или хоть стаканов? Шестьдесят хоть каких-нибудь пьющих сосудов? Есть? – А у тебя? Три рюмки из разных сервизов – одна водочная, две коньячные. Два пузатых бокала на ножке. Два худеньких, хрустальных. Тоже на ножке. Четыре емкости для пития мартини (откуда они у нас?). Два синеньких стакана для сока. Зато много чашек. Почти двенадцать штук, если считать мою любимую, которую я лично никому давать не собираюсь. Мы сидим на кухне, не зажигая света. – Припомни хорошенько, может быть, кто-то дарил нам когда-нибудь, а ты спрятала? А? Я не вижу его лица. Но уверена: лицо трагическое, честное и красивое. – Знаешь, – говорю я, – тебе очень идут очки. И мы держимся. Мы держимся за руки. 13 сентября Потратили деньги впустую: семьдесят бокалов (а вдруг побьются?), мне платье (надену один раз, но буду здороваться с ним при встрече в шкафу; втайне буду еще гордиться, что оно у меня есть), Мише и Сереже – по костюму, проценты по кредиту (до «тела» пока не добрались; и точно не знаем, есть ли у него вообще тело). Два… нет, три, потом сразу пять номеров в гостинице (Савельев? Великий Вовка? Его другие дети? Вдруг Слава? Несколько Раечкиных неизвестных родственников?). Взяли десять. Мешок пшена. Потому что оптом дешевле, потому что в посыпании захотят участвовать все. Что останется – съедим зимой. Мы любим пшенную кашу. Мешок розовых (красных, белых, оранжевых) лепестков, которые пока еще цветы… Заберем в пятницу, чтобы не завяли. Тоже на присыпку. Скатерть на кухонный стол. У меня есть две, но Сережа об этом не знает. Две одинаковые, но их могут пропалить, запачкать, порвать. А я лично после свадьбы еще собираюсь жить. На вопрос «Как?» уже почти не отвечаю. Еще купили полотенца, три по восемь рулонов туалетной бумаги («Они все зайдут к нам покакать, да?» – брезгливо спросил Миша), четыре освежителя воздуха, пылесос (у нас не было потому что), три подноса для бутербродов, электрические лампочки, салфетки, удобрения для домашних растений (я почему-то уверена, что гости будут сыпать в горшки пепел и тушить о землю в них окурки), аптечку, отдельно еще бинты, зеленку, йод, физрастворы (семь флаконов), системы для капельниц (Сережа сказал: «Физраствор без капельниц – деньги на ветер!» Раньше он так говорил про водку и пиво). И что-то еще – по мелочи. Деньги кончились, а ощущение, что мы о чем-то забыли, – нет. 14 сентября – Как думаешь, а Бог… Он создал всё-всё-всё? Всё на свете? – с надеждой спрашивает Миша по дороге из школы домой. Мне трудно ответить на этот вопрос. И себе трудно, и другим. Особенно тем, кто потихоньку разговаривает с собственной шапкой (она считается предательницей, потому что все время сползает на лоб. «Какая же ты… И слов у меня для тебя нет!» – говорит ей Миша шепотом. И это большое шапкино везение, потому что с зубной щеткой он вообще в состоянии бойкота…). – Всё? – Миша дергает меня за руку. – Да, – соглашаюсь я. Потому что это только кажется, что значительную часть нашего материального мира сегодня создали китайцы. Я не против китайцев. Я просто уверена, что им самим приятнее было бы думать, что их создал Бог, а не Мао Цзэдун. – Да! – говорю я уже совсем родительским голосом. Голосом, в котором нет никаких сомнений. – Значит, и ластик тоже? Да? Значит, Он в принципе не против, чтобы я немножко подтирал в тетради? 15 сентября – А если Андрюша ей потом разонравится? – спрашивает Сережа. – А если она ему? – Как это? – Он пытается удержать брови, но они предательски ползут на лоб. – Ты похож на Брежнева, – говорю я. – А если не понравится, то они, представь, разведутся. – Ты очень легко и безответственно относишься к институту брака… Ага. А еще иногда я специально тихо-тихо дышу по ночам. Делаю вид, что меня нет. Сережа пугается, трогает меня за плечо (осторожно трогает – а вдруг я труп?), потом договаривается со смелостью, переваливается через меня, наклоняется над моим носом и сердится: «Почему я уже пять минут не слышу, как ты сопишь?!» Десять. Обычно проходит десять минут. Но это не имеет значения. А еще он на меня смотрит. В его глазах у меня такая талия и грудь (и, скорее всего, попа), что я сама себе завидую. Когда мы идем через дорогу, он берет меня за руку. Считается, что я боюсь машин. И я правда их боюсь. Еще есть много всего… Всего, в чем нет слов. И ничего такого специального тоже нет. И все это не похоже на изюм из булки. Это похоже на большой-пребольшой зонтик из неба, солнца, шоколадных конфет, безе, маринованного мяса, жареных каштанов и теплого одеяла. |