Онлайн книга «Французова бухта»
|
– Я надеюсь, что Гарри наконец одумается и вернется в Корнуолл. Он должен защищать свои владения, а не прожигать жизнь в Лондоне. – Он живет в Лондоне не первый год, и с владениями пока ничего не случилось. – Не имеет значения. Нам дорог сейчас каждый лишний человек. Я вообще не понимаю, как это он, зная, что на побережье бесчинствуют пираты… – О пиратах я ему уже писала. – Очевидно, недостаточно убедительно. Если бы он до конца осознал, какая беда нависла над нашим краем и какой опасности подвергается его супруга, он ни на минуту не задержался бы в Лондоне. Будь я на его месте… – Вы не на его месте, сударь. – Будь я на его месте, я не отпустил бы вас сюда одну. Без присмотра мужа женщина легко может потерять голову. – Хорошо, если только голову… – Повторяю, женщина легко может потерять голову, когда ей угрожает опасность. Сейчас вы, конечно, храбритесь, но стоит вам остаться один на один с пиратом, и вы обязательно разрыдаетесь или упадете в обморок – знаю я эти женские штучки. – Да-да, вы правы, я обязательно разрыдаюсь. – Я не стал распространяться при жене – ей вредно волноваться, – но до нас с Юстиком дошли кое-какие печальные слухи. – В самом деле? – Некоторые местные женщины… э-э-э… как бы это выразиться… одним словом, попали в беду. – Что же с ними случилось? – Народ тут у нас скрытный, лишнего слова не вытянешь. Тем не менее нам стало известно, что эти женщины – все они живут в окрестных деревнях – пострадали от рук пиратов. – По-моему, не стоит придавать этому большого значения. – Почему же? – А вдруг выяснится, что они не только не пострадали, а, наоборот, получили немалое удовольствие? Трогай, Уильям. Она кивнула ему на прощанье и с улыбкой помахала из окошка затянутой в перчатку рукой. Карета прокатила по длинной аллее, миновала ухоженную лужайку с павлинами, парк с оленями и выехала на большую дорогу. Дона сняла шляпу и принялась обмахиваться ею, поглядывая на прямую спину Уильяма и посмеиваясь про себя. – Ах, Уильям, я вела себя ужасно. – Я так и предполагал, миледи. – В гостиной было невыносимо душно, а леди Годолфин к тому же приказала закрыть все окна. – Представляю, как вы мучились, миледи. – А гости! Один скучней другого. – Охотно верю, миледи. – Еще чуть-чуть, и я наговорила бы им грубостей. – Хорошо, что вы все-таки удержались, миледи. – Я познакомилась с неким Юстиком и неким Пенроузом. – Вот как, миледи? – Оба порядочные зануды. – Да, миледи. – Впрочем, это неважно. Главное другое – они, кажется, о чем-то пронюхали. Среди гостей только и разговоров было что о пиратах. – Да, миледи, я слышал, что сказал его светлость, усаживая вас в карету. – У них есть какой-то план. Они хотят объединиться и угрожают всех перевешать на деревьях. А самое главное, они догадались о реке. – Рано или поздно это должно было случиться, миледи. – Как ты думаешь, твой хозяин знает об опасности? – Наверное, знает, миледи. – И все-таки не покидает ручей? – Да, миледи. – Он задержался почти на месяц. С ним и раньше такое случалось? – Нет, миледи. – На сколько же он останавливался здесь обычно? – Дней на пять-шесть, миледи. – Как быстро бежит время! Может быть, он просто забыл, что пора уплывать? – Может быть, миледи. – Знаешь, Уильям, я уже неплохо разбираюсь в птицах. – Я заметил, миледи. – Я научилась различать их по голосам и даже по полету. – Это большое достижение, миледи. – А если бы ты видел, как я управляюсь с удочкой! – Я видел, миледи. – Твой хозяин – прекрасный учитель, Уильям. – Вы правы, миледи. – Как странно, до приезда в Нэврон я совершенно не интересовалась птицами и никогда не держала удочку в руках. – Действительно странно, миледи. – Впрочем, нет… интерес, пожалуй, был, вот только разжечь его было некому, понимаешь? – Еще бы не понять, миледи. – Согласись, женщине нелегко одной, без посторонней помощи, одолеть такую сложную науку – я имею в виду ловлю рыбы. И уж тем более научиться распознавать птиц. – Согласен, миледи. – Здесь нужен хороший учитель. – Да, миледи, без учителя никак не обойтись. – И не просто хороший, но и терпеливый к тому же. – Терпение – это главное, миледи. – А кроме того, учитель должен любить… свое дело. – Что верно, то верно, миледи. – И тогда, возможно, во время обучения он и сам откроет для себя что-то новое. Талант его станет богаче, разнообразней, заблещет новыми гранями. И оба они – и учитель, и ученик – смогут чему-то научить друг друга. – Истинная правда, миледи, лучше не скажешь. Ах, что за умница этот Уильям! Все понимает с полуслова. Ни упреков, ни осуждения – ну просто добрый, снисходительный исповедник! – Что ты сказал в Нэвроне, Уильям? – Сказал, что вы задержитесь у его светлости на ужин и приедете позже. – А как же лошади? – Не беспокойтесь, миледи, лошадей я оставлю в Гвике, у приятеля. – Приятелю ты тоже сочинишь какую-нибудь историю? – Разумеется, миледи. – А где я смогу переодеться? – За деревом, миледи, если не возражаете. – Какая предусмотрительность! Может быть, ты уже и дерево выбрал? – Да, миледи. Я даже имел смелость сделать на нем пометку. Дорога круто свернула влево, к реке. За деревьями блеснула вода. Уильям остановил лошадей. Выждав немного, он поднес руку ко рту и крикнул, подражая чайке. Из прибрежных кустов тотчас же послышался ответный крик. Слуга повернулся к хозяйке: – Вас ждут, миледи. Дона вытащила из-за сиденья старое платье и перекинула его через руку. – Ну, показывай, какое дерево ты выбрал? |