Книга Ночь и город, страница 13 – Джералд Керш

— Тепло, — сказал Фабиан.

— Да, вполне, — согласился маленький человек.

— Я здесь никогда раньше не бывал. А вы сюда часто приходите?

— О да, достаточно часто.

— Зачем? Чтобы вес сгонять?

— Нет.

— Ну-ну, — проговорил Фабиан. — Так это и есть турецкие бани… Ну-ну…

Маленький человек обернулся и пристально посмотрел на него.

— А знаете, — начал он, — кажется, я вас раньше где-то видел.

— Очень может быть, — легко согласился Фабиан. — Вы читаете американские газеты?

— Нет, а что?

— А то, что именно там вы могли видеть мою фотографию. Я — Гарри Фабиан, автор песен. Слышали обо мне?

— Мм… Да… Да-да, думаю, слышал…

— Я написал одну или две популярные песни. Слышали «Горячие полотенца»? А «Я буду ждать тебя в ночи»? Ну, там такие слова: «Во мраке ночи… Я буду ждать тебя…» — пропел Фабиан на мотив, отдаленно напоминающий «Когда ночная синева встречает золото рассвета».

— Неужели? Кажется, я когда-то слышал эту мелодию.

— Конечно слышали. Так вот я ее написал.

— О… Так вы американец?

— Угу.

— Из Нью-Йорка?

— Из Голливуда.

— О… Так вы, наверное, встречались со всеми голливудскими звездами?

— Э, да что там! — вскричал Фабиан, скрещивая средний и указательный пальцы на правой руке. — Мы с Гретой Гарбо были словно эти пальцы!

— Это очень интересно, надо полагать.

Новизна ситуации в сочетании с горячим воздухом ударила в голову Фабиану. Убедительность собственных россказней пьянила, как вино. Он ответил:

— Вовсе нет, черт побери. В конечном счете от них одна головная боль. Они какие-то ненастоящие. Мне больше нравится Лондон. А вы здесь по делу?

— Ну… Не совсем.

— Живете в пригороде?

— Ну… В общем да.

— Далеко?

— Не очень.

— А я вот собираюсь осесть в Англии. Ищу небольшой домик в пригороде. А где вы живете? Может, у них там есть что-нибудь подходящее?

— Ну… Сомневаюсь, что вам бы что-нибудь там подошло…

— Черт, никогда не знаешь…

— Мм… Простите… Я, пожалуй, перейду в комнату потеплее…

— Я тоже, — сказал Фабиан. Они проследовали в тепидарий. Фабиана прошиб пот. — О черт, а здесь жарковато!

— Да, вы правы.

— В Штатах есть несколько потрясающих турецких бань. Вы обязательно должны как-нибудь туда съездить. Это вам не Хэмпстед. [7]

— Что? О, простите… Где, вы сказали, вы жили? Я не понял…

Фабиан сел, но тут же вскочил с воплем:

— Черт, тут даже сиденья горячие!

— Ну… Собственно, за этим сюда и приходят…

— А здесь опасно долго оставаться, верно?

— Думаю, да.

— А вы здесь подолгу сидите?

— О, совсем нет. Обычно я ухожу в шесть.

Маленький человек встал и с беспокойным видом отправился в следующую комнату, небольшой продолговатый калидарий. Фабиан вспомнил, как когда-то давным-давно, в детстве, он поставил на горячую плиту жестянку с тараканом. Таракан начал извиваться, зашипел, а потом его разорвало на части. Сердце Фабиана бухало, как молот. По спине и груди ручьями лил пот. Полотенце намертво приклеилось к бедрам.

— Знаете, вам, наверное, не стоит долго здесь сидеть, если вы не привыкли, — посоветовал маленький человек.

— Кто, я? Не привык? Слушай: однажды я прошел в полдень по Долине Смерти. [8] Ха-ха! Это, по-вашему, жарко? Ха! — выкрикивал Фабиан, подпрыгивая на раскаленном полу с искаженным лицом. — По сравнению с теми местами, где я бывал раньше, здесь впору зимнее пальто надевать!

Казалось, что сухой горячий воздух вдохнул в истощенное тело маленького человека свежие силы. Он взглянул на Фабиана и улыбнулся слегка зловещей улыбкой:

— Хорошо, тогда пройдем в следующую комнату. Там вы сможете хорошенько пропотеть.

Он провел Фабиана в последнюю из бань под названием радиатус. В этой крошечной комнате царил настоящий ад: отчетливо слышалось мерное постукивание спрятанных труб. На полу было невозможно стоять. Невыносимый жар, ночной мрак и гробовая тишина отрезали это место от остального мира. Фабиану казалось, что его похоронили заживо, засыпали землей, замуровали в склеп. Ртутный столбик термометра на стене поднялся выше точки кипения. Сердце Фабиана колотилось, как пойманная птица.

— Боже! — выдохнул он.

— Теперь вам достаточно жарко?

Тщеславие порождает героизм; Фабиан ответил:

— Ну да… Но я бывал в местах и пожарче.

Прошло пять минут.

— Мне нравится пригород, — сказал Фабиан.

— И мне тоже, — отозвался маленький человек.

— Вся беда в том, что я — иностранец и не знаю, к кому обратиться за советом по поводу того, где искать жилье.

— Обратитесь к надежному агенту по торговле недвижимостью.

— А разве им можно доверять? Я в этом плане жутко старомодный. Знаю я этих ребят. Я доверяю только личным рекомендациям. А вы не…

— Простите, я, пожалуй, пойду в парильню.

— Что? А, конечно. Я как раз собирался сказать: «А не пора ли нам отправиться в парильню?» Идем.

Они прошли через вращающиеся стеклянные двери и поднялись в комнату, в которой было белым-бело от горячего пара. На мраморных скамьях сидели двое или трое мужчин. Влажный пар ударил Фабиану в легкие, он опустился на скамью и закашлялся:

— Кхе… Кхе-кхе! А как вы доберетесь до дома таким ранним утром?

— Ну… Поездом или автобусом.

— Линии «Эджвер», «Хайгейт» и «Морден», верно?

— Не совсем.

— Долго вам ехать?

— Минут двадцать — бывает по-разному.

— И это называется «удобно», черт побери! — воскликнул Фабиан и заиграл желваками. — Выходит, это где-то в районе Хендона? [9]

— Нет.

— Да, определенно надо выбираться из Лондона. Как можно писать музыку в этом адском шуме?