Книга Замок на Воробьевых горах, страница 46 – Евгения Грановская, Антон Грановский

Самарин пожал печами:

— Ну, извините. Не думал, что это так интимно.

— Ладно. — Мария швырнула конверт на книжную полку. — Я позвала вас, чтобы показать одну запись.

Она села на кровать, достала из кармана кофты карту памяти и сунула ее в прорезь лэптопа, который позаимствовала у Антипа. Майор глянул на треснувшую панель и осведомился:

— Вы что, забиваете компьютером гвозди?

Мария пропустила его реплику мимо ушей, клацнула клавишей, отпрянула от экрана и сказала:

— Теперь — смотрите.

И Самарин стал смотреть. Смотрел он спокойно, невозмутимо. Даже когда бродягу на экране ударили ножом, лицо следователя не изменилось, словно у него были ампутированы нервы.

Когда запись кончилась, Самарин спросил:

— Все?

— Все, — кивнула Варламова.

— Где вы это взяли?

— В комнате Коли Сабурова. Карта памяти закатилась в щель.

Самарин хмыкнул, потом достал из пачки сигарету и откинулся на спинку стула. С полминуты сидел молча, разминая в руках незажженную сигарету. Вид у него был угрюмый.

Наконец Мария не выдержала.

— Ну? Что вы об этом думаете?

Майор сунул сигарету в рот и захлопал ладонями по карманам, выясняя, в котором из них лежат спички. Мария быстро достала из сумочки зажигалку, крутанула колесико и поднесла огонек пламени к его лицу.

Самарин прикурил, кивнул и выпустил облако дыма.

— Так что вы думаете? — задала тот же вопрос Варламова.

— Думаю, что… — Следователь снова замолчал, задумчиво глядя на облако дыма, поднимающееся к потолку. Молчание его было тяжелым и напряженным.

— Долго вы будете молчать? — поинтересовалась Мария.

— А? — Самарин перевел взгляд на нее.

— Вас что, совсем не заинтересовала запись?

— Ну, почему «совсем», — пожал плечами майор. — Я люблю хорошие инсценировки. Эта не слишком хороша, но смотреть было любопытно. Кстати, что у ваших студентов с лицами? Вы что, намазали им щеки белой краской?

— Ну, во-первых, никому я ничего не мазала. Во-вторых, запись сделал Коля Сабуров. В-третьих, почему вы решили, что там студенты?

Самарин посмотрел на Марию спокойно, но в его невозмутимом взгляде читалась холодноватая ирония.

— Давайте по порядку. Сабуров не мог сделать запись по той простой причине, что не умел ходить. А ракурс съемки предполагает, что снимающему пришлось забраться на какое-то возвышение. Это, во-первых. Во-вторых, то, что люди на записи студенты, видно невооруженным глазом. Все они стройные, подвижные и гибкие. У девушек — тонкая талия, отсутствует подколенная жировая подушка, и щиколотки их еще не располнели. А у парней — худые и изящные кисти рук.

Самарин выставил перед собой растопыренную ладонь — широкую, грубую, с толстыми сильными пальцами.

— Думаете, в двадцать лет у меня была такая рука? — с кривой усмешкой поинтересовался он. И покачал головой: — Нет. Для того чтобы превратить изящную юношескую кисть в клешню, понадобилось двадцать пять лет рвать, мять и ломать все, что под руку попадется.

Самарин опустил руку, взглянул на экран и заключил:

— Эти ребята — очень молодые люди.

Мария закусила губу. Самарин был прав. Как только она сама не додумалась?

— Майор, я вас не обманываю. А то, что они молоды, ничего не значит. На свете полно молодых негодяев.

Самарин молчал, покуривая сигарету и устремив на Марию неподвижный, как у змеи, взгляд.

— Хорошо, — выдохнула Варламова. — Ладно. Не верите — не надо. Но скажите хотя бы одну вещь…

— За последние полгода у нас не было зафиксировано никаких убийств или исчезновений людей в данном районе, — отчеканил Самарин, не дав ей договорить. — Гибель Сабурова я в расчет не беру, это особый случай.

Мария стушевалась. Определенно, майор читал ее мысли.

— Но… Они могли расчленить тело. Могли сжечь.

— Точно, — кивнул майор. — Или съесть. Тоже неплохой способ.

Мария поморщилась.

— Майор, вам обязательно вести себя так?

— А вам обязательно было вызывать меня из-за всякой чепухи? Я допускаю, что вы не причастны к заснятому балагану, но данный факт ничего не меняет. — Он поднял руку и посмотрел на часы. — Знаете, где я сейчас должен быть?

Варламова молчала.

— Я должен быть в ста тридцати километрах от Москвы, — ответил Самарин на свой вопрос. — На даче моего школьного друга Вани Копылова. Шашлыки, коньяк, водка, жаренные на углях овощи… — Он чуть прищурил неподвижные глаза. — Мария Степановна, вы любите жаренные на углях баклажаны?

— Нет, — буркнула в ответ та.

— А я обожаю.

Они помолчали. Мария поняла, что следующее слово должно быть за ней, и желательно, чтобы это слово не было слишком глупым или необоснованным, иначе майор ее в порошок сотрет. И тогда она сказала:

— Когда вы говорили об убийствах и исчезновениях, вы имели в виду не только обычных людей, но и бродяг?

При упоминании о бродягах по лицу Самарина пробежала легкая тень. Что не укрылось от глаз Марии.

— Что такое? — насторожилась она. — Вы от меня что-то скрываете?

Замешательство майора продлилось на пару секунд дольше, чем нужно.

— Мария Степановна, — медленно начал он, — я в отличие от большинства моих коллег отношусь к вам с уважением. Но…

— Вы не ответили на мой вопрос.

Самарин вмял в пепельницу докуренную до фильтра сигарету и поднялся со стула.

— В следующий раз, когда будете звонить мне, обдумайте свое намерение хорошенько, — отчетливо проговорил следователь.

— Боюсь, что следующего раза не будет, — в том же тоне ответила ему Варламова.

— Что ж, ваше решение, — изрек Самарин.

Напялил на голову кепку, повернулся и зашагал к двери.

3

После ухода майора Варламовой пришлось выпить пару бокалов вина, чтобы вновь обрести контроль над своими телом и над своей душой.

На душе у нее было погано. Мария вдруг вспомнила одного врача. Встреча с ним произошла после того, как она попыталась свести счеты с жизнью.

Доктор Иевлев просто лучился жизнерадостностью и жизнелюбием. Однако, глядя на него, Мария думала, что если когда-нибудь дьявол вздумает напялить на себя медицинский халат, то выглядеть он будет именно так.

Осмотрев рану на запястье Марии, доктор Иевлев улыбнулся и небрежно проговорил:

— Ну, это не страшно. Я быстро вас починю и поставлю на ноги.