Книга Перемены, страница 89 – Даниэла Стил

— Где? Над бассейном? — Это была бредовая идея, и он понимал это.

— Я приглашу своего архитектора" и посмотрю, что он предложит.

— Ты женат не на доме.

— Но и не на тебе. Ты связала себя брачными узами со своей проклятой работой, о которой так печешься.

— Это несправедливо.

Он продолжал злиться.

— И ты не откажешься от нее ни на один день, не так ли? Даже если это будет стоить тебе потери нашего ребенка… — Их голоса разносились по всему дому.

— Этого не случится. — Она соскочила с постели и встала напротив него. — Но ты и дети можете потерять меня, если вы все не перестанете мучить и не начнете для разнообразия делать и для меня что-нибудь.

Они рады поиздеваться надо мной за то, что я осмелилась забеременеть, а ты пытаешься затолкать меня в свою старую жизнь, в то время как твоя дочь вешает портрет своей матери над моей кроватью.

— Всего один раз. Большое дело. — Это не произвело на Питера никакого впечатления.

— Эта вещь не должна даже находиться в доме. — Затем она пристально посмотрела на него. Все зашло слишком далеко. — И мне тоже здесь не место. На самом деле… — Она бросилась к шкафу, вытащила чемодан и бросила его на кровать, затем прошла к комоду и принялась швырять вещи в открытый чемодан. — Я ухожу до тех пор, пока ты все не обдумаешь. Эти дети, все они, должны научиться нормально вести себя, а тебе советую перестать обращаться с Пам как с маленьким нежным цветочком, а то к шестнадцати годам она станет наркоманкой или сделает еще какую-нибудь глупость, которую не исправишь никакими дисциплинарными методами.

— Могу я напомнить тебе, что не моя дочь забеременела в этом году? — Это был удар ниже пояса, и он понял это, как только слова сорвались с его губ. Но было уже поздно.

Мел с ненавистью посмотрела на него.

— Туше. И мы можем поблагодарить за это твоего сына.

— Послушай, Мел… почему бы нам не успокоиться и не поговорить. — Питер внезапно испугался выражения ее глаз, он знал, что ей нельзя расстраиваться, но она так разозлила его.

— Пожалуй, ты отчасти прав. Я собираюсь успокоиться, но мы не будем разговаривать. По крайней мере, не сейчас. Сегодня вечером я ухожу отсюда, справляйся с детьми сам. Тебе действительно стоит посидеть и подумать, что ты хочешь сделать с ними, с этим домом и со мной.

— Это что — ультиматум, Мел? — Его голос прозвучал на удивление спокойно.

— Да.

— А что ты будешь делать в это время?

— Я ухожу, чтобы самой принять кое-какие решения. Хочу ли я жить в этом доме, хочу я или нет бросить работу и хочу ли я избавиться от этого ребенка.

— Ты серьезно? — Он был потрясен, но Мел вдруг стала пугающе спокойной.

— Да — Ты избавишься от нашего ребенка?

— Возможно. Кажется, вы все полагаете, что я должна поступать так, как мне говорят, делать то, чего от меня ждут. Я должна день за днем жить здесь, мириться с миссис Хан, выносить все, что выкидывают дети, я должна жить с фотографиями Анны, глазеющими на меня, должна возить Пам к врачу день за днем, я должна родить этого ребенка, несмотря на…

Несмотря на что, догадайся? Я ничего не должна.

У меня тоже есть право выбора.

— И я не имею права ничего сказать на этот счет? — снова разозлился он.

— Ты сказал достаточно. Ты защищаешь Пам всякий раз, стоит мне открыть рот. Ты говоришь мне, как великолепна миссис Хан, а я твержу тебе, что всем сердцем ненавижу ее, ты говоришь мне, что это — твой дом, и ты полагаешь, что я должна родить нашего ребенка. Нет, я не должна. Мне тридцать шесть лет, и, честно говоря, я думаю, что слишком стара для этого. И я достаточно взрослая, чтобы пресечь такое отвратительное отношение ко мне со стороны кого-либо, тебя или детей.

— Я не знал, что гнусно поступал с тобой, Мел.

Она печально посмотрела на него:

— За последние шесть месяцев я изменила всю свою жизнь ради тебя, отказалась от любимой работы, от своего дома, своего города, от собственной независимости. У меня здесь работа, которая доставляет одни неприятности, она стала для меня шагом вниз, и мне приходится иметь дело с настоящим подонком.

Похоже, ты ничего этого не оценил. А для тебя все осталось по-прежнему. У твоих детей есть собственные комнаты, свой дом, повсюду фотографии их мамочки, их экономка, их папочка Единственное неудобство заключается в том, что теперь им приходится мириться со мной Но если кто-нибудь из вас полагает, что я никуда не денусь, тогда, возможно, вам всем стоит задуматься, на какие перемены вы готовы пойти. Или я могу уехать домой.

Он выглядел испуганным, но голос у него оставался твердым.

— Мел, ты бросаешь меня?

— Нет. Но я уезжаю на недельку, чтобы кое-что обдумать и решить свою дальнейшую судьбу.

— Ты за это время сделаешь аборт?

Она отрицательно покачала головой и с трудом сдержала слезы.

— Я не поступила бы с тобой подобным образом.

Если я приму такое решение, то сначала поставлю тебя в известность.

— Уже слишком поздно для этого. Ты рискуешь.

— Тогда я приму это во внимание Но в данный момент я собираюсь определить, чего хочу я, а не чего хочешь ты, или чего ты ожидаешь от меня, и что удобно для тебя, или что нужно детям. У меня тоже есть свои потребности, но до этого никому нет дела уже очень давно, даже мне самой.

Он медленно кивнул, расстроившись, что она уезжает, пусть даже на неделю.

— Ты сообщишь, где ты остановишься?

— Не знаю.

— Куда направляешься?

— Не знаю. Я хочу сесть в машину и уехать, и мы увидимся с тобой через неделю.

— А как же твоя работа?

— Я сообщу им, что снова больна. Уверена, что Поль Стивенс будет в восторге.

Питер понимал, что должен что-то сказать ей, пока она не ушла.

— Мне будет ужасно не хватать тебя.

— Мне тоже. Но, вероятно, в том-то и весь смысл.

Может быть, пришла пора нам обоим решить, как много все это значит для нас, чего это стоит и какую цену мы готовы заплатить за то, чего хотим.

Он кивнул, глядя, как она вышла за дверь, а через мгновение услышал, как входная дверь закрылась за ней. Ему хотелось обнять ее, сказать ей, что он любит ее больше жизни, что он хочет, чтобы у них родился ребенок, но гордость помешала ему броситься за ней, и он остался стоять посреди спальни. И вот она ушла.

На неделю? Навсегда?

— Где мамочка? — с удивлением спросила Вал, заглядывая в их комнату, проходя мимо.