Онлайн книга «Мракобес»
– Ты еще не забыл эту стерву? – Удивление Ремедия было искренним. – Забудешь ее… Ты ее не пользовал, иначе понял бы, что такую лисицу забыть невозможно. С кем потом еблась, как меня зарыли? – С Агильбертом… Мартин плюнул. – Так и знал, что к капитану перелезет. А эта, чернохвостая, как ее… – Хильдегунда. – Куда делась? – Сбежала. Выманила денег себе на приданое, и только ее и видели. Мартин выругался и еще раз выругался. – Сучье племя. Никому из них верить нельзя. – Мартин, – снова заговорил Ремедий, – ты ведь мертв. Я сам хоронил тебя, помнишь? Мартин расхохотался, выставил белые зубы в черной бороде, облапил Ремедия за плечи. – Еще бы не помнить, Гааз! Такое не забывается… Они прошли рядом еще немного, потом Ремедий снова заговорил: – Мартин… Ты видел нашего капеллана? – Мракобеса? – Мартин покривил губы. – Видел… – Да нет, другого. Валентина. Того, что в Айзенбахе умер… Мартин подпрыгнул. Ремедий не ожидал, что известие о Валентине так подействует на старого богохульника. – Валентин тоже здесь? Ах, еб его… Что здесь творится, Гааз? – Не знаю, – уныло сказал Ремедий. – Спроси у Мракобеса. Я давно уже ничего не понимаю. * * * Так и двигался по осенним дорогам караван – комедианты и мертвецы, разбойники и святые, бесноватые и простоватые. Шли они в Страсбург, и путь вроде знакомым был для них, но все никак не могли добраться до цели. Все время мешало что-то. То одно собьет, то другое. А потом и вовсе цель потерялась, и кто был в том виноват, так и не разобрались. * * * Клотильда сидит в телеге, полог откинут. В руках у девушки лютня, струны бренькают. Когда телега подскакивает на ухабе, звенят невпопад, а так – довольно-таки ладно. Рядом шагает Бальтазар Фихтеле. Вдвоем слагают песенку, нарочно путая языки – строчку на одном, строчку на другом. Weisst du, Kind, was Fimbullwetter ist? [11] Der Sommer kommt nach dem Winter nicht. [12] – Вот и ученость твоя пригодилась, Фихтеле, – сказал Ремедий. – Все не зря мозолил задницу на студенческой скамье. Бальтазар фыркнул, а Клотильда исполнила на лютне сложный пассаж и под конец расхохоталась. Потом оба хором допели: Und weisst du, wer nach dem Winter kommt? [13] Und er hat den Namen: Der Angel Tod. [14] Ремедий покачал головой. Как и следовало ожидать, от него ускользнула ровно половина смысла песни. – У тебя в ухе дохлая мышь, Фихтеле, – пробурчал он, досадуя на собственное невежество. – Где? – переспросил Бальтазар. – Где ты нашел у меня дохлую мышь, Гааз? Клотильда, давясь от смеха, завалилась в телегу. Ремедий сердито повторил: – В ухе! – А ухо, ухо-то где? – На голове. – А голова? – На заднице. – А задница? – К ногам приделана. – А ноги? – Землю топчут. – А земля где? – Во Вселенной. – Ремедий злился уже не на шутку. Ему казалось, что он не сможет долго находить ответы на вопросы Бальтазара Фихтеле. А вопросы вылетали один за другим, как осы из гнезда. – А Вселенная? Вселенная где? Ремедий молчал. Ему не нравился весь этот разговор. Но вопрос цеплялся за ответ, а Бальтазар, сволочуга, все приставал: где искать дохлую мышь? И Ремедий выпалил: – Вселенная суща сама по себе. И сам удивился такому ответу. А Бальтазар склонил голову набок и, как ни в чем не бывало, продолжал донимать монаха: – И где же Вселенная суща сама по себе? – В Боге, – сказал Ремедий. – А где Бог? – Везде, – сказал Ремедий. В этот момент Арделио резко натянул поводья, и лошадь остановилась. – Что там такое? – крикнул Бальтазар, подняв голову. – Стоит кто-то на дороге, – ответил Арделио. * * * На дороге стоял монах. Рослый, тощий монах в коричневом плаще. Стоял он, свесив голову, опустив руки, смиренником. И почему-то никому не захотелось с ним разговаривать. Ни Балатро, старшему из комедиантов, хозяину лошади. Ни Варфоломею, который всех пытался спасти и обратить. Ни Витвемахеру, не упускавшему случая помахать мечом. Ни Клотильде с Шальком – оба большие любители почесать языками. Тем более не захотел вступать в разговоры Ремедий, тот вообще молчун, а как скажет, так невпопад. Мартин и Валентин попросту спрятались, хотя вот уж кому терять нечего, так это им, покойникам. Потом Варфоломей сказал Иеронимусу: – Он твоего ордена, ты с ним и разговаривай. Иеронимус вышел вперед. Ничего другого не оставалось. – Привет, Агеларре, – сказал он. Дьявол поднял голову. Он выглядел усталым и постаревшим, узкое лицо заросло щетиной, глаза смотрели уныло. И не желтыми были они, а бесцветными. – Просто Дитер, – поправил он. – Как хочешь. И плащ на плечах дьявола знакомый. Дитеру в плечах широк, болтается, как на палке. И коротковат. Серые пятна покрывают плащ. Кое-где прилипли да так и не отстирались куски плесени, рыбьи кости, плевки желчи. Достался дьяволу монашеский плащ Иеронимуса, и с плащом – все ведьмины страхи, что жили в нем, и старые пятна блевотины. Оттого и страшно было. Иеронимус стоит против дьявола. Он меньше ростом, выглядит старше, плечи опущены. – Перестань, наконец, путаться у меня под ногами, Дитер, – сказал он. – Надоел. Дитер растянул губы в неприятной ухмылке. – Ты мне не указ, Мракобес. – Отойди с дороги, – тихо сказал Иеронимус. Дитер хмыкнул. Мотнул головой назад, в сторону спутников Иеронимуса. – А этот сброд что, с тобой? |