Онлайн книга «Черное солнце»
Впереди импровизированного «войска» Анна, кроме всего этого, разглядела и маленького Воробьева. В этой компании он явно чувствовал себя предводителем. — Они, что, тоже не любят городских баб? — поинтересовалась шепотом Светлова у Елизаветы Пафнутьевны, памятуя — поистине незабываемую! — встречу с девкой Тимофеевной. — У них тоже мания? Любимые члены семьи в город подались? Сбежали с нехорошими городскими женщинами? Елизавета Пафнутьевна только фыркнула, Анна же продолжала возмущаться: — Крестьянское восстание Воробьева? Русский бунт, бессмысленный и беспощадный? — Без смысла-то ничего не бывает! — вполне здраво возразила Пафнутьевна. — И тут причина, стало быть, есть. Недаром я тебя предупреждала! Да что уж теперь об этом. И некогда! — Ну, нетрудно догадаться об этих ваших причинах. Человека загубили! И на дерево подвесили, как сало для синиц. А теперь хотят продолжить сокрытие трупа, свидетеля убрать. Меня то есть ликвидировать собираются! — Много ты знаешь! — вздохнула Пафнутьевна. — Да уж… Для того чтобы с жизнью расстаться — хватит! — Вот что, бабонька! Давай-ка мало-помалу отседова выбираться. — Я, собственно, с удовольствием. — Аня пожала плечами. — Не подскажете ли как? — Это уж мое дело, — пообещала Елизавета Пафнутьевна. — Ты сумку свою, главное, хватай. И побегли отседова! Эвакуироваться будем. Светлову не понадобилось долго уговаривать… Она более чем шустро схватила свою небольшую сумку с вещами. И еще раз, уже на бегу, взглянула в окно. Ропщущая толпа граждан между тем, кажется, рассредоточилась. От нее понемногу отделялись отдельные индивидуумы… А рассредоточивались они, эти индивидуумы с вилами и кольями, натурально, вдоль плетня. — Кажется, вы правы, Елизавета Пафнутьевна, — прокомментировала тактику врага Светлова. — Нас окружают. — А то не права! — проворчала та. В ответ на Анино предположение хозяйка ухватила Светлову за руку своей жесткой, твердой, как наждачная бумага, ладонью и потянула за собой на кухню. "Командорское пожатие! — отметила про себя Анна. — А куда она, собственно говоря, меня тянет? Если захочет сдать народу, вряд ли справлюсь! Ей-то что? Отдала — и отдыхай себе. Вот что значит воздух и молочные продукты. С такой «бабушкой» попробуй-ка потягаться, никакие приемы не помогут". — У вас что там, подземный ход? Прямо в соседний лес прорыт? — не теряя присутствия духа, пробормотала Аня. Но с кухоньки они шмыгнули не в подземный ход, а в сопредельное помещение, чем-то, особенно запахом, напоминающее хлев. — Я сюда в морозы ягненка забираю, — объяснила Пафнутьевна. Прямо из этого темного, без окон, закутка они выбрались в высокий бурьян, начинающийся сразу от его стены. А уж из зарослей бурьяна — в покато спускающийся к берегу озера огород. — Может, в баньке нам спрятаться? — пробормотала на бегу, пригибаясь, как боец под пулями, Пафнутьевна. Но окружающие их по всем правилам военного искусства граждане были тоже не дураками: возле баньки наблюдалось какое-то оживление и заметное покачивание бурьяна. — Ну, это вряд ли стоит. Что-то Аня уже слышала о том, как ловко поджаривают в баньках тех, кто в них парится! Елизавета Пафнутьевна резко потянула Анну в сторону. Между подсолнухами, через дыру в плетне, они перебрались в чужой огород и опять по склону поползли к озеру. — Судно захватывать будем! — шепотом пообещала Пафнутьевна. — А у вас своей лодочки-то нету? — Своя-то есть, — протянула «бабушка». — Дак у своей-то лодочки уже наверняка сторожат, говнюки! «Вот это тактическое мышление! Вот это изощренный, подготовленный к военным действиям ум!» — восхитилась про себя Аня. Жизнь в Ковде явно не давала ее хозяйке расслабиться и, на Анино счастье, поддерживала в Пафнутьевне необходимую боевую готовность. Это была удача. На берегу озера, возле соседской лодки, никого не оказалось! * * * — Будем машину ждать попутную. Надо тебе до станции добраться, до людных мест. — Анина хозяйка набросала вкратце план действий, когда они залегли в высокой придорожной траве. — Только лежать надо тихо, не высовываться. Как машина появится, я погляжу, кто едет. Если не опасно, остановим — и отправишься. — Хорошо, — кивнула Аня. — Так кто там, на дереве-то, в роще висит, разрешите полюбопытствовать? — начала вкрадчиво Аня. От былинок, тычинок и прочих пестиков щекотало в носу. — Кто-кто… Дед… — Да, да! Эту версию мы уже слышали: дед Пихто! И все-таки? — Угадай с трех раз, — предложила Пафнутьевна. — Николаев? — Николаев! — довольно хмыкнула Елизавета, радуясь собственному остроумию. — Это не ответ. У вас тут все Николаевы. — Ну, извиняйте… — Я хочу сказать: там висит тот самый Николаев? — Какой тот самый?! — ухмыльнулась Елизавета. — Тот самый, к которому я приехала. — Ну… Елизавета Пафнутьевна в великой задумчивости почесала репу, то бишь голову. Помолчала и, видно, решила сдаться. — А к какому ты Николаеву приехала? «Вопрос логичный…» — вздохнула еле слышно про себя Светлова. На самом деле ответа она на него дать не могла. — Ну, скажем, — произнесла она вслух, — это тот единственный Николаев из всех Николаевых в вашей деревне, которого я не видела и с которым не разговаривала? — Ладно! — вздохнула Елизавета Пафнутьевна. — Все равно ты уезжаешь и вряд ли вернешься. «Это да! В этом предположении что-то есть!» — внутренне согласилась Аня, припоминая колья и вилы гостеприимных жителей Николаевки. — Понимаешь, Анюта… Оська-то Николаев у нас вроде атеиста в Ковде был. Вся деревня верит в идолов, а Оська говорит: я этот.., как его.., материалист! Вообще, когда Пафнутьевна решила быть искренней, она заговорила вполне грамотно и бегло, из чего стало понятно, что все ее «отседова» и «дак» не больше чем способ маскировки. Прием хитрой бабы, который она использовала, чтобы прикидываться темной неграмотной деревенщиной. — Ему факты и аргументы приводят, а он ни в какую. Не верит — и все тут! — Какие факты-то? — Да вот, чем не факт. Вот у Николаевых из крайнего дома собака выла. Все ждали: кто помрет? А теща ихняя поросенка в рощу снесла. И все! Нет проблем! И не умер никто, и собака выть перестала… |