Онлайн книга «Чертова баба»
Теперь, при ближайшем рассмотрении выяснилось, например, что вниз, в сторону города, со стены вели какие-то лесенки… И виднелись какие-то таинственные дверцы и ходы. Правда, все они, как показалось Анне, были крепко заперты или даже замурованы. Светлова припомнила вдруг историю, рассказанную Дорис — про суровые обычаи старинного Дубровника. А обычаи эти, и правда, были суровы… Например, чтобы не дробить наследство, приданое полагалось только старшей дочери, остальные должны были идти в монастырь. Однако и женщины Дубровника, видно, были не лыком шиты. Сохранилась запись в старинной монастырской книге, посвященная некоей Изольде, которая «подожгла монастырь и в наказание была навеки замурована». Ей подавали еду через специальное оконце, из ее темницы нельзя было выйти. Правда, очевидно, существовал все-таки некий потайной ход — для священника, обязанного принять исповедь. И однажды Изольда все-таки исчезла из своей темницы, потому что… Да! Если можно войти, значит, можно и выйти! «Если можно войти, значит, можно и выйти», — повторила вслух Светлова, не обращая внимания на изумленные немецкие супружеские парочки. * * * Поразмыслив о том, что с ней случилось в последние дни, Аня пришла к выводу, что ее приключения начались, по всей видимости, с грота… Точней, с того момента, когда, пугая купающихся, мимо катера Дорис промчалась на огромной скорости неизвестная моторная лодка. Особенно почему-то Светлову среди этих воспоминаний цеплял взгляд самой Дорис — взгляд, исполненный неподдельной тревоги… Почему, собственно, Светлова решила, что лодка была неизвестная? Может быть, как раз Дорис, судя по ее взгляду, эта лодка была все-таки известна? Светлова застала Дорис в порту. Они с мужем загружали в катер провизию для очередной поездки. — Мне не с кем посоветоваться, — призналась ей Анна. — И я просто не понимаю, что происходит. Но совершенно очевидно, что меня кто-то преследует. И Светлова рассказала о своих приключениях. — Ведь такие совпадения не могут быть случайностью? — заметила Анна. — Как вы думаете, мне стоит обратиться в полицию? Дорис с мужем как-то странно, как показалось Ане, обменялись взглядами. — Вы что-то знаете? — спросила у Дорис Аня. — Беги как можно быстрее и как можно дальше, а возвращайся как можно позже… — пробормотала Дорис. «Вот и отдохнула… — подумала Светлова. — Видно, что-то происходит, подобное чуме. А от нее есть только один рецепт спасения. Его изобрели еще предки Дорис, ведь этот город не однажды переживал нашествия чумы…» — Значит, вы советуете мне срочно уезжать? — спросила Анна. — Подождите… — наконец сказала Дорис, — если ничего не изменится, то тогда… — Она замолчала. — Что — тогда? — Тогда идите в полицию. * * * Светлова пила кофе на террасе своего отеля. — Можно? Вопрос прозвучал по-русски, но у мужчины, который обратился с ним к Светловой, был очень сильный акцент. Аня удивленно подняла голову. Вокруг было полно пустующих столиков. Седоватый пожилой господин выглядел на редкость благообразно для подобного рода знакомств, да и не принято было здесь напрашиваться в собеседники. Пауза затянулась. — Мне очень надо с вами поговорить! — объяснил на ломаном русском свою просьбу пожилой господин. — Со мной? — искренне удивилась Светлова. — То, что я вам скажу, возможно, покажется вам несколько необычным. Но я очень прошу меня выслушать. — Я постараюсь. — Меня зовут Ганс Хензен. Профессор Хензен, с вашего позволения. — Анна. — Так вот, Анна, я специалист в области… — Пожилой господин на секунду-другую запнулся. — Впрочем, не будем забегать вперед. Это .может затруднить наше общение. Начнем издалека… Вы ведь русская, как мне объяснили? — Да, — не стала отпираться Светлова. — К счастью, я неплохо говорю по-русски… Так что нам нетрудно будет понять друг друга, если вы, конечно, сделаете некоторое усилие и захотите меня понять. В полном недоумении — какого еще усилия от нее ждут? — Светлова смотрела на неожиданного посетителя. — Как вы думаете, Анна, что на этом свете может быть хуже смерти? — Я должна отвечать на этот вопрос? — недоуменно уточнила Светлова. — Я вас прошу это сделать. — Ну… — Светлова задумалась. — Если серьезно, то, наверное, потеря рассудка. Это мне кажется, еще хуже. Как написал поэт: «Не дай мне бог. сойти с ума, уж лучше посох и сума…» — Представьте, большинство людей солидарны с вами… Теперь представьте, что должна испытывать семья, узнав о том, что близкий человек болен шизофренией. — Ужас. — Верно, это самый настоящий ужас. Я не видел семей, которым удалось бы это пережить. Они распадаются. Итог один — рядом с больным остается обычно мать. Мучительное, полное сознания собственной отверженности существование. А между тем я, как специалист, теперь пришло время признаться вам в этом, могу с полной уверенностью утверждать, что это заболевание прекрасно поддается излечению. — Вот уж не думала… — Конечно, вы не думали. Потому что ни одна из человеческих болезней не окружена такой завесой предрассудков и заблуждений. Шизофрения воспринимается обывателем как клеймо, проклятие. — Возможно, — согласилась Светлова. — А между тем основная идея современной психиатрии заключается в том, что шизофрения есть болезнь, отлично поддающаяся излечению. Но! — Да-да… в чем тогда загвоздка? — поинтересовалась Светлова. — Видите ли… Традиционная репрессивная психиатрия, которая изолирует больного в классическое закрытое учреждение, не в состоянии излечить это сложное заболевание. — А что же тогда с ним делать? — простодушно удивилась Светлова. — Поймите, только лечение больного, находящегося «в общине», способно принести эффект, способно возвратить его к нормальной жизни. — В общине — это как? — Это значит, что он должен проходить курс лечения не в закрытом учреждении, а находясь в обычной обстановке. — Но разве это не опасно для… для?.. — Светлова запнулась. — Для нормальных людей, хотите вы сказать? Для тех, кто его окружает? — Да! — Видите ли, на наш взгляд, общество здоровых обязано переносить те опасности и нагрузки, которые связаны с близким соседством больного. Безусловно и то — вы правы, — что новая психиатрия не в состоянии обеспечить потребности общества в безопасности и защите от этих нагрузок, как это делала классическая изолирующая психиатрия… Что делать! |