Онлайн книга «Чертова баба»
Возврат, рецидив… Это естественно. Это случается иногда, в ходе течения болезни. — Неужели все это и впрямь так «естественно», как вы говорите? — искренне усомнилась Аня. — Анна, — взмолился Хензен. — Если вы обратитесь в полицию, то все лечение пойдет насмарку — вы сделаете несчастными многих людей! «Однако, возможно, при этом я сделаю счастливой какую-нибудь женщину, которую этот пациент еще только собирается скинуть со скалы!» — подумала про себя Светлова, но не стала вступать в дискуссию с просвещенным профессором. — А не случится ли так, — все-таки решила поинтересоваться она, — что однажды… — Уверяю вас: ничего подобного больше не произойдет! — Точно ли? — То, что случилось с вами, — просто трагическое совпадение, случайность! Вы внешне напомнили ему его жену. Понимаете, вы с ней оказались удивительно похожи. Кроме того, когда он вас в первый раз увидел, вы находились неподалеку от… — Пляжа нудистов? — Да, и это оживило его подозрения, связанные с Кларой… Он считает ее, видите ли, дурной женщиной — развратной, скверной. Женщиной, которая хочет опорочить его доброе имя. Подозревает в изменах и разврате. Он потому и убил ее, что хотел «избавить от скверны». — Радикальный способ, ничего не скажешь… — вздохнула Светлова. — А сейчас — он. Что же — уже не помнит, что скинул ее со скалы? — В общем, да. Не помнит. Это стерлось в его памяти. Сейчас вы для него Клара. Он воспринимает вас как дурную женщину, которую… — Поняла, поняла… надо «избавить от скверны» — Верно. Отсюда и эти нападения. — А насчет этой Клары… Это все было правдой? — Нет. Она была совершенно приличной, порядочной женщиной. — Но… — Это и есть шизофрения. Маниакальные, ни на чем не основанные подозрения… — Просто ужас! Значит, я теперь Клара, которую надо «избавить от скверны»?! Чудненько! — Да-да, конечно, я понимаю ваш страх и возмущение, дорогая Анна, — вздохнул профессор Хензен. — Даже мы, врачи, не отрицаем, что прежняя изолирующая психиатрия была более эффективной… В том смысле, что лучше охраняла обывателя. Но… — Чудненько, чудненько, — опять пробормотала Светлова, почти с содроганием вспоминая волну, закрывающую выход из грота, и человека «без лица», несущегося в лодке на бешеной скорости. Лично ее, — подумала про себя Светлова", прежняя «изолирующая психиатрия» вполне бы устроила! — Но, повторяю, — настойчиво заметил профессор Хензен, — общество здоровых обязано переносить те опасности и нагрузки, которые связаны с близким соседством больного. — Значит, я просто-напросто «несу нагрузку»? — довольно кисло заметила Светлова. — Во имя торжества идей новой «открытой психиатрии»! Ну что ж… Можно сказать, вы меня успокоили. Одно дело: погибнуть ни за что, просто так, ни за понюшку табаку… И совсем другое: отправиться на тот свет ради победы прогрессивных научных взглядов профессора Хензена на лечение шизофрении! Мерси, профессор! — Анна! — перебил ее Ганс Хензен. — Что вы все-таки решили? — Решила? — Да… насчет полиции? — осторожно поинтересовался профессор Хензен. — Я должна подумать. — Ну что ж… Более убедительных аргументов у меня нет. Думайте. И прощайте. Я должен возвращаться. — Я провожу вас, — предложила Светлова. — Не откажусь. Анна проводила профессора до пристани, где покачивалась его лодка, до боли, кстати сказать, напоминавшая ту, что проплывала тогда мимо грота, чуть не утопив там ее. Вы к себе? — осведомилась она. — Да. На остров… — Святого Андрея? — Верно. — А он? — Он ждет меня там. Некоторое время Светлова еще смотрела вслед лодке профессора Хензена, удаляющейся в направлении одинокого, затерянного в море островка, на котором находился его безумный пациент. Довольно необычно населенного островка. Перечень его обитателей напоминал список действующих лиц в театре абсурда: Смотритель маяка, Сумасшедший и Профессор. Жизнь вообще странно устроена — с чем только не приходится мириться: например, с тем, что тебя чуть не отправили на тот свет! "Ладно… Пусть как хотят. Как знают! Все равно скоро улетать в Москву. Обойдусь без полиции", — решила Анна. * * * Опустив плечи, Светлова шла к отелю по дорожке, усаженной цветущими олеандрами. И эту цветущую дорожку ей неожиданно заступила женская фигура в длинном платье. Погребижская! Собственной персоной… — Добрый вечер. — А он добрый? — Светлова пожала плечами. — Да ладно вам тоску нагонять! Молодая еще предаваться таким настроениям. Не знаю, что у вас там случилось, но взбодритесь, голубушка. Хочу вам кое-что сообщить. — Вот как? — В общем, мне не хочется больше темнить, неожиданно призналась Погребижская, — вы угадали. То интервью с Максимом Селиверстовым действительно состоялось. — Почему вы решили сейчас мне это сказать? — Наверное… пожалела вас. У вас такой вид. — Какой? — Как будто вы ищете гвоздик. — Гвоздик? — Ну да, чтобы накинуть на него веревку и повеситься. «Ну и юмор! Чисто писательский, наверное», — мельком подумала Светлова, передернув плечами. — Пожалуйста, Мария Иннокентьевна, — попросила она. — Припомните, не упоминал ли Селиверстов при вас каких-то фамилий? — Фамилий? — задумалась Погребижская. — Что-то было… Знаете, как у Гончарова… Кажется, Адуев! — Может, Федуев? — Пожалуй, вы опять правы, именно Федуев. Молодой человек признался мне, что ему не хватает профессионального роста, продвижения, и это задание, полученное в редакции и связанное с Федуевым, — шанс попробовать новое. Шанс продвинуться. — И что же, именно в такой связи он упоминал имя Федуева? — Ну, да, именно так… В этой связи. Насколько я помню, Селиверстов в конце беседы стал посматривать на часы и сказал: я тороплюсь. — Спасибо, Мария Иннокентьевна… — Только у меня к вам тоже просьба, — придержала Анну на прощанье за руку Погребижская. — Слушаю? — Вы Лидочке не проговоритесь, что я вам все это рассказала. — А что, Лидия Евгеньевна против того, чтобы вы помогали расследованию? Возражает? |