Книга Он, она и ее дети, страница 85 – Джил Мансел

— Это хуже, чем поезд-призрак. — Себ отступил, чтобы взглянуть на результаты своего труда. — Мне даже страшно смотреть на вас.

— Р-р-р-р, — зарычал Нат, которого трудно было узнать под зеленой и красной краской для лица.

— У меня ужасные клыки. — Не сумев сдержать хихиканье, Руби сглотнула слюну и получше закрепила вампирские клыки.

— Папа, тебе тоже надо нарядиться, — потребовала Майя. Ее лицо было ярко-алым, а под глазами лежали глубокие тени. — Вы с Лотти тоже должны быть страшными.

— Мама может взять те зубы, коричневые и гнилые, — посоветовала Руби. — А Себ может быть привидением.

— О нет, бедняжка Лотти, не заставляйте ее надевать эти жуткие зубы. Пусть их наденет папа. Пошли, давай их подготовим.

Лотти откинулась на спинку, и Руби с Майей принялась трудиться над ее лицом. Рядом с ней на диване сидел Себ, над которым работал Нат. С улыбкой глядя на сосредоточенные лица детей, Лотти ощутила прилив неземного счастья, такого, воспоминания о котором обычно хранят в шкатулке как самую дорогую драгоценность.

Был канун Дня всех святых, и они собирались впятером — Майя приехала из Лондона на выходные навестить Себа — отправиться играть в «кошелек или жизнь». [36] Сначала Лотти опасалась, что Нат и Руби не смогут найти общий язык с восьмилетней дочерью Себа, но ее страхи улетучились сразу после встречи детей. Майю, живую и уверенную в себе светловолосую девочку, ни капли не испугала перспектива знакомства с Руби и Натом. Почти мгновенно все трое образовали сплоченную команду. Обедали они в Кингстон-Эше, в доме, который Себ делил со своей сестрой Тиффани. После обеда смотрели по видику новую серию про Гарри Поттера, играли в шумную игру «Угадай мелодию» и прикидывали, в какие костюмы нарядиться, чтобы потом пугать ни в чем не повинных домовладельцев.

— Вот, готово, — с гордостью объявила Руби, отступая в сторону и пропуская на свое место Майю с зеркалом.

Лотти взглянула на свое отражение. У нее были черные губы, флюоресцирующие оранжевые брови, зеленые ресницы и огромные коричневые бородавки по всему лицу. Она перевела взгляд на Себа, который был вынужден нацепить парик чокнутого профессора и накладной нос. Его лицо было темно-серым, а изо рта выглядывали гнилые зубы.

— Ах, миф Карлайл, фы так крафивы, — прошепелявил Себ, с торжественным видом взяв руку Лотти, и, издав звук, как будто он подтягивает слюну, попытался ее поцеловать.

— Мистер Джилл. — Лотти кокетливо захлопала зелеными ресницами. — Наконец-то я встретила мужчину своей мечты.

— Уродливого, — заявила Майя, — но не очень. — Подскочив, она схватила тюбик с темно-красным гримом. — Папа, не шевелись, я добавлю тебе несколько пятен.

На таком же празднике год назад шел дождь. У всех смыло грим, а у Руби раскис ведьмин колпак. Сегодня же погода была идеальной. Воздух был плотным от тумана, поэтому отблески огней выглядели призрачно, а звуки приглушались или искажались. Было восемь вечера. Они уже час назад прибыли в Хестакомб, чтобы поиграть в «кошелек или жизнь» с друзьями и посоперничать с другими группами вампиров. Покончив с Хай-стрит, они решили перебраться к гостевым коттеджам. Дети шли впереди, возбужденно переговариваясь. Воспользовавшись темнотой, Себ вытащил изо рта зубы и стал целовать Лотти.

— Мы должны уезжать в девять, — пробормотал он между поцелуями. — Сегодня я отвезу Майю обратно в Лондон.

— Хорошо мы повеселились. — Лотти надеялась, что его темно-красные пятна не отпечатаются на ее подбородке — с нее было достаточно бородавок.

— Хорошим веселье будет тогда, когда мы поиграем с твоим боссом.

— Нет, не надо этого делать.

— Почему? Ведь он живет вон там, да? — Собственные зубы Себа ярко белели в темноте. — Мы же не можем его обойти.

— Нат и Руби не захотят играть с ним, — сказала Лотти.

— Ведь этот парень янки. Они мастера по празднованию Хеллоуина, верно? А детям понравится играть с ним. Они будут в восторге.

Естественно, будут, если их поощряет Себ. Лотти вздохнула с облегчением, когда они подошли к «Лисьему домику» и обнаружили, что все окна темны.

— Их нет дома.

— Или испугались. Сидят и дрожат в темноте. Или в кровати, — подмигивая, сказал Себ. — Дети, позвоните в дверь.

— Не буду, — отказалась Руби.

— Не буду, — повторил Нат.

— А я позвоню. — Майя пробежала по дорожке и изо всех сил надавила на кнопку звонка. Через двадцать секунд она разочарованно пожала плечами. — Никого нет.

«Фу-у-у», — подумала Лотти.

Майя с надеждой в голосе предложила:

— А может, мне запихнуть в щель для почты пластмассового паука?

— Да, — с наслаждением произнес Нат. — Пихай им в щель сотни пауков.

— Ш-ш… — Руби подняла руку. — Что это?

Майя ответила с невинным видом:

— Твоя рука.

— Нет, шум какой-то. Кто-то идет по улице.

Они прислушались и услышали приглушенные туманом голоса.

— Спорим, это Бен и Гарри Дженкинсы. — Глаза Ната заблестели при мысли о встрече со своими самыми главными соперниками. — Они говорили, что тоже пойдут по домам. Можно испугать их!

— Так, все прячемся, — велел Себ.

Все спрятались, растворились в темноте среди деревьев и кустов. Лотти и Руби скрылись за стеной, граничившей с садом «Лисьего домика». Над ними на фоне почти полной луны проплывали бледные облака. У земли туман клубился, как пар от сухого льда; он был таким плотным и непроницаемым, что Лотти даже не могла разглядеть свои ноги.

Они услышали взрыв смеха и приближающиеся шаги. Лотти прошептала:

— Что-то не похоже на мальчишек Дженкинсов.

— Мам, ш-ш.

Лотти послушалась. Несколько секунд спустя она услышала голос, который точно не принадлежал ни Бену, ни Гарри Дженкинсу, потому что, во-первых, он был на пару октав ниже, а во-вторых — и это было главным фактором, — она знала, чей он.

— Р-р-р-р! — хором зарычали Себ, Майя, Руби и Нат, одновременно выскочив из своих укрытий и угрожающе замахав руками.

— Боже мой! — завопила Лиана, в ужасе попятившись и натолкнувшись на Тайлера.

— Кошелек или жизнь!

— Вы меня до смерти напугали, — брюзгливо заявила Лиана. — У меня с собой ничего нет.

— Тогда жизнь! — Майя прицелилась и выстрелила из водяного пистолета.

Лиана взвизгнула, когда струя оставила темное пятно на ее кремовом пальто.

— Господи, да вы сумасшедшие! Вы не имеете права!