Онлайн книга «Осенний Лис»
|
Рыжий странник горько усмехнулся: — Угадал, не угадал… зачем душу-то терзать? Я все равно не смогу вернуть ни свое имя, ни былую силу слов. Не получается. — Мне думается, оно само придет. Правда, не знаю, когда. Как вино выдерживают в бочках, прежде чем пить, так и ты оставил свою силу. — Она не для меня! Я не могу с нею совладать! Отшельник поднял голову: — Зачем ты ищешь в ненависти то, что не нашел в любви? — спросил вдруг он. Травник опешил. — Как это понимать? — А вот так и понимай. Ты больше ненавидишь зло, чем любишь добро. Ты словно говоришь: «Примите, оцените, дайте мне ответ, не в доброте, так в злобе», а вся загвоздка в том, что за добро не требуют награды. — А разве я… требовал награды? — Не мне судить об этом, — монах пожал плечами. Странник долго молчал, прежде чем опять заговорить. — Так значит, тот вопрос — кто враг моего врага… — То не вопрос, друг мой. Там, на поляне ты нашел ответ. — Мой бог… — тот запустил пятерню в свои густые волосы и собрал их в горсть. — Ведь сразу можно было догадаться! Некоторое время они молчали. Забытый за беседой котелок напомнил о себе сердитым бульканьем. Вода, шипя, закапала в огонь. Брат Леонард поспешно встал, сдвинул дрова в сторонку и отсыпал в котелок овсянки из мешка. Задумался вдруг, что-то вспоминая, и снова повернулся к травнику. — Тот крест… Позволь-ка мне взглянуть на него. Он наклонился над столом, рассматривая с неподдельным интересом маленький Т-образный крестик прозрачного желтого камня. — Солнечный Крест… — пробормотал брат Леонард. — Хм… — Что он означает? — спросил травник. — Пока слуги святой церкви не пришли на эти земли, здесь поклонялись многим богам, но все эти люди почитали Солнце. Кто-то, сразу ли, после, но — принял новую веру. Кто-то так и умер в старой. Но были и такие, кто не смог решить, за кем идти, из дня или ночи выбирая утро, из черного или белого — серое… Церковь этого не одобряет, хотя раньше относилась спокойно. Да… многое меняется, — он задумался. — Сила, богатство… Мне кажется, в последнее время церковь тоже обрела немеряную силу, и кто знает, чем все это обернется… — А что вы сами на это скажете? Тот пожал плечами: — Нелепо отрицать, что бог есть свет, и остановимся на этом. — А янтарь? Почему — янтарь? — Хм, янтарь… В этом я тоже вижу некий символ. Янтарь — ни камень, ни смола. Если бросить его в огонь, он потечет и сгорит, но останется камнем в любом другом месте. Не могу объяснить, но наверное, в этом все дело. — Грань… — пробормотал странник. — Опять грань. Лезвие ножа… Он замолчал, и брат Леонард не стал его тревожить. Снаружи незаметно начало темнеть. Поспела каша. Залив дымящую овсянку молоком, брат Леонард и рыжий странник сели за обед. — Что за деревни здесь поблизости? — спросил травник, отодвинув пустую миску. — Ближе всех Надэш. Зарад и Хунендар подальше, а та, что еще дальше на север — Местякэн. — Там где-то есть кузнец? — У Хунендара кузница недавно задымила… А зачем тебе? Не ответив, странник встал и натянул кафтан. Взял посох. — Пойду я, пожалуй, — сказал он. — Спасибо вам за все. Брат Леонард молча смотрел на него. — Пропадешь, — сказал он наконец. — Дважды из графских подземелий не сбегают. Глаза травника блеснули в свете костра. — И все таки, мне надо туда, — упрямо сказал он. — Теперь я должен разобраться во всем этом сам. — Ну что ж… — монах вздохнул. — Все повторяется. Не допусти зла к себе в сердце, Лис. А теперь — иди с богом. — Прощайте, брат Леонард. Откинув козью шкуру, странник шагнул в темноту и растворился в ночи. * * * Все раны зажили к утру. Мозоли на ногах, следы от оков, кровавые царапины расчесов — все затянулось, оставив чуть заметные следы. Будто некий тайный знак, и травнику вдруг подумалось, что Сила, брошенная им на каменной поляне, напомнила о себе. Отчасти он был рад такому повороту дела, отчасти же, наоборот — обеспокоен старыми сомнениями. Уходя от брата Леонарда, он выпросил у него кус груботканого полотна, соорудил себе пару обмоток и теперь сапоги были если и не впору, то во всяком случае не велики. Ногам, вдобавок, стало не только удобнее, но и теплее. Оставив в стороне Зарад и Надэш, он выбрал Хунендар и шел всю ночь, сперва через поля, проваливаясь в снег почти по колено, затем набрел на санную дорогу и дальше шел уже по ней. Лишь раз, заметив в отдаленьи с полдесятка верховых, углубился в лес и сделал крюк, пока их топот, злые голоса и звяканье сбруи не замерли вдали. К рассвету травник вышел к Хунендару. Село дорога обходила стороной. Приметив кузницу на косогоре, травник отыскал ведущую туда тропку и двинулся вверх по ней. Похоже, в кузнице только-только начали работу — дымок вился из трубы струйкой неуверенной и тонкой. Слышался легкий перезвон молотка — видно, что-то чинили или налаживали инструмент. Травник потоптался у порога, обивая снег с сапог, и потянул за ручку. Дверь заскрипела, открываясь. «Все повторяется, — подумалось ему. — Вот так же, два месяца назад, я подходил к одной очень похожей кузнице…» Заслышав скрип, кузнец обернулся, и странник замер на пороге, будто вкопанный. — Збых! — ошарашенно выдохнул он. Тот чуть не уронил молоток себе на ногу. — Не может быть… — пробормотал он. Шагнул навстречу. — Ты? — Я… — Откуда? как? Какими судьбами? Да впрочем, что это я… — Он вдруг засуетился, стянул передник и повесил его на гвоздь. — Пошли в дом. — Ты погоди, — остановил его тот. — Может, не надо… Кузнец насторожился: — Ты что, опять куда-то влез? — спросил он. — Есть такое дело, — признался тот. — Ружена что, дома? — Замуж вышла сестренка моя, — усмехнулся Збых. — С того дня, как мы сюда переехали, как будто и впрямь проклятие какое с нас сошло. Помнится, Юхас уж давно на нее заглядывался — всякий раз, когда мы к тетке наезжали, а тут, вишь, посватался… Да что мы все обо мне! Ты-то как? Где пропадал все это время? — Где только я ни пропадал, — усмехнулся тот. — Долго рассказывать. — Тогда тем более — пошли ко мне. Работа подождет. Странник поколебался. — А ты что, по-прежнему один? — Да все как-то не завяжется, — усмехнулся тот невесело. — Да и девки нынче хрупкие… трещат… Ну что, идем? |