Онлайн книга «Высокая магия»
Кадиллицы закончились, теперь вокруг тянулся пустырь. Издавна он служил городской свалкой: уже вскоре вокруг высились горы отбросов и обломков. Запах соответствовал. Вершина одного из завалов скрыла дымовой столб, а больше ничего интересного вокруг не было, и когда я внезапно услышал слова, прозвучавшие рядом, то в первое мгновение растерялся. В следующий миг я взбежал по склону и упал на спину. Широкий проход между двумя завалами был окутан тенями. Чей-то голос произнес: – Да, мой господин… В ответ раздался шепот, услышав который, я замер: – Дерьмо, одно дерьмо кругом! Появились фигуры. Впереди шел Самурай, за ним еще трое эльфов. Позади высились двое гоблинов и парочка людей, все как на подбор статные, с широкими плечами и мощными шеями. Эльфы, как и Самурай, одеты в черное, только победнее, а люди – в желтых кирасах протекторской стражи. Все шли быстро, Самурай, не оглядываясь, подгонял отряд словами: – Топайте, снулые! Мальчишку надо искать… – Эльф вдруг споткнулся и встал, крутя головой. Взгляд заскользил по склону, рука потянулась к мечу-бумерангу на ремне. Я затаил дыхание. Чувствительность Самурая была удивительной. Прошипев что-то, он пошел дальше, и вскоре отряд скрылся из виду. Я еще недолго подождал, осторожно слез и побежал вперед, спотыкаясь и оскальзываясь. Завалы расступились, открыв обширное пустое пространство. Стал виден источник дыма. Крытый загон, где Лоскутер держал своих квальбатросов, превратился в обугленный остов. Тонкие древесные прутья, из которых состоял купол-навес, смыкались черной решеткой – лишь каким-то чудом она еще не рассыпалась. Две птицы, вырвавшиеся из огня, лежали, пронзенные дротиками эльфов. Подойдя ближе, я увидел внутри обугленные тела, клубки свалявшихся перьев, клювы и кости – все, что осталось от питомника. Когда шагнул дальше, решетка развалилась, черные клубы взметнулись над площадкой, пепел полетел мне в лицо. Я отскочил, кулаками протирая глаза. Затем пошел в обход площадки к остову сгоревшего домика, от которого поднимался столб дыма. Здесь лежал Лоскутер. Навзничь, подложив под голову руку с узким, словно детским запястьем. Он молча смотрел в небо. Вторая рука покоилась на груди, прямо на длинной ране, оставшейся от удара мечом-бумерангом. Тонкая струйка крови из ноздри стекала по смуглой скуле на землю. В стороне лежали трупы двух гоблинов и трех эльфов в черном. – Двенадцать… – сказал он мне, когда я склонился над ним. – Пятерых убил. Но их было двенадцать. И этот безумец… Я встал на колени и спросил: – Пить хочешь? Он поморщился. – Обойдусь. Этот… Самурай. Джанк, он хорош. Я вгляделся в его лицо. Оно казалось безмятежным. Только губы едва заметно дрожали да струйка крови извивалась на скуле. – Чем я могу помочь, Лос? – спросил я. – Ничем… – Его плечи дернулись, словно он пытался пожать ими. – Зачем вернулся? – Отомстить. – И только? – Нет. Но и отомстить тоже. Темнело, на старом пустыре стояла тишина, лишь ветер шелестел в завалах. Эти завалы тянулись во все стороны, о близости города здесь ничего не напоминало, насколько хватало глаз – только мусор, гниль и отбросы. И умирающий старый эльф. Он сказал: – Тогда мсти. Я прищурился, глядя ему в глаза. Вообще-то я ожидал другого. Какого-нибудь предостережения; может быть, о том, что месть иссушает душу… – Но Самурай… – добавил Лоскутер и медленно, глубоко вздохнул. Бегущая из носа струйка крови стала шире. – Псих, – ответил я, садясь рядом с ним на землю. – Потому и хорош. Безумие помогает ему двигаться… А ты совсем не умеешь драться, Джа. Сколько я не учил… – А еще Даб. – Бородавочник. Видел его? – Да. Я был в поместье, ходил за деньгами отца. План есть, но я пока еще не очень хорошо представляю, как справиться с ними обоими. Рука, лежащая на ране, поднялась, длинный тонкий палец коснулся моего лба. – Думай, – сказал он. – Не умеешь драться руками – дерись головой. Рука опустилась, и я кивнул. – Знаю. Что-нибудь придумаю. – Думать ты умеешь. Хоть этому тебя научил. Еще… – Он содрогнулся, из раны на груди выплеснулась кровь. – Красная Шапка идет сюда… – прошептал он. – Песчаный Герен… Отомсти, и тогда успокоишься. Иначе месть иссушит тебя. Патина. Знаешь, что это? – Никто не знает, – возразил я. Он слабо улыбнулся и вдруг подмигнул мне. – Очень старый мир. Его кто-то создал… Это часть Ожерелья. Один из последних, еще не умерших… – Что? – Часть Ожерелья миров. Оно вложено под корни Леса… Не важно, забудь. Связи развиваются очень давно, они усложняются, перепутываются, теперь все зависит от всего… Не понимаешь? Каждый предмет связан с любым другим. Каждое событие как-нибудь влияет на все другие. Это – связи причин и следствий. Они очень стары здесь и начали нарушаться. Покрываться… Патиной. Она окутывает, мир становится вялым. Ты погружаешься в него, засыпаешь… Если отомстишь – возмутишь связи вокруг себя. Жизнь станет ярче, живее… понимаешь? Тогда не заснешь, как засыпаю я… Поэтому мсти. – И за тебя? – спросил я. Помедлив, он сказал: – За меня – нет. Отомсти за птиц. Я хотел ответить, что мне наплевать на птиц, но не сказал ни слова, потому что глаза его закрылись. Некоторое время я сидел неподвижно, потом вскочил так резко, что закружилась голова. К тому времени, когда я нашел не до конца прогоревшую широкую доску и с ее помощью вырыл яму, наступила ночь. Закопав старика, я воткнул палку, клинком нацарапал его имя и положил на могилу обгоревшее перо квальбатроса. * * * Мимо складов я прошел к заднему двору «Облака» и в дверях столкнулся с Большаком. Увидев меня, он сказал: – Что с тобой? Я молча глядел на него. – У тебя лицо серое. Что-то случилось, Джа? – Нет. Ты достал? Дитен вытащил из-за пазухи грязную тряпицу и очень аккуратно развернул. Там был кусочек темно-коричневого рыхлого вещества, напоминавшего влажную глину, в которую вдавлено несколько желтых зерен. – И это стоит тридцать золотых? – хмуро спросил я, забирая тряпицу. – Тридцать два, – поправил он. – Монету я себе оставил на пропой. – Ладно… – Я подбросил тряпицу на ладони, и Дитен охнул, отскакивая от меня. – Ты охренел?! – Так она же свободная, – возразил я. – Несвязанная. |