Онлайн книга «Машина различий»
|
Затем Хетти чуть отстранилась. – Нам ведь нужно попасть домой, Нед. Ты понимаешь? – Понимаю, – ответил он, тяжело дыша. – Но только ты покажи мне свои ноги, прямо сейчас. Покажешь? Девушка оглянулась по сторонам, приподняла нижние юбки до колен и тут же их опустила. – Идеальные! – восхитился Мэллори. – Ты могла бы позировать художникам. – Позировала, – усмехнулась Хетти. – Только на этом не заработаешь. От пристани донесся гудок пироскафа. Они побежали со всех ног и успели взлететь по сходням за какую-то секунду до отхода. После суматошного бега виски снова ударило Мэллори в голову. Дав девушке шиллинг, чтобы та заплатила четыре пенса за проезд, он отыскал на палубе парусиновый шезлонг. Кораблик развел пары, его колеса зашлепали по черной воде. – Пошли в салон, – сказала Хетти. – Там есть что выпить. – Мне хочется посмотреть на Лондон. – Не думаю, что тебе понравится. – Понравится, если ты останешься со мной. – Как ты интересно говоришь, Нед! – рассмеялась девушка. – Забавно, я сперва подумала, что ты фараон, такой ты был строгий и важный. Но фараоны так не говорят, хоть пьяные, хоть трезвые. – Тебе не нравятся комплименты? – Нет, очень нравятся. Но и шампанское мне тоже нравится. – Подожди минутку. – Мэллори был пьянее, чем ему хотелось бы. Тяжело поднявшись, он отошел к ограждению носа и крепко его стиснул, стараясь вернуть пальцам чувствительность. – Темнотища-то какая в городе. – Слушай, а ведь точно, – удивилась девушка. От нее пахло соленым потом, чайной розой и шахной. Мэллори задумался, много ли у нее там волос и какого они цвета. Ему очень хотелось их увидеть. – А почему это, Нед? – Что почему? – Почему так темно? Это что, из-за тумана? – Газовые фонари, – объяснил Мэллори. – Правительство отключило все газовые фонари в городе, потому что от них дым. – Ловко придумано. – А теперь люди шляются по темным улицам и громят все, что ни попадется. – Откуда ты знаешь? Он пожал плечами. – Так ты точно не фараон? – Нет, Хетти. – Не люблю фараонов. Они всегда так разговаривают, будто знают чего-то, чего ты не знаешь. И не говорят, откуда они это знают. – Я бы мог тебе рассказать, – вздохнул Мэллори. – Даже хотел бы. Но ты не поймешь. – Пойму, Нед, – сказала Хетти голосом тусклым, как шелушащаяся краска. – Я люблю слушать, как говорят умные мужчины. – Лондон – это очень сложная система, выведенная из равновесия. Это как... Как пьяный мужик, вдребезги пьяный, в комнате с бутылками виски. Виски спрятано – поэтому он ходит и ищет. Найдет бутылку, глотнет и отставит, и тут же о ней забудет. А потом снова ходит и ищет – и так раз за разом. – А потом у него кончается выпивка, и ему приходится бежать в лавку. – Нет. Спиртное никогда не кончается. Есть еще демон, он постоянно доливает бутылки. Это у нас открытая динамическая система. Человек бродит и бродит по комнате вечно, никогда не зная, каким будет его следующий шаг. Совершенно вслепую и ничего на зная наперед, он выписывает круги, восьмерки, любые фигуры, какие только можно придумать, катаясь на коньках, но он никогда не выходит из комнаты. А потом однажды гаснет свет, и человек сломя голову выбегает наружу в кромешную тьму. И тогда может случиться все, что угодно, ибо тьма кромешная есть Хаос. Вот и у нас там Хаос, Хетти. – И тебе это нравится, да? – Что? – Я не очень понимаю, что ты там сейчас говорил, но вижу, что тебе это нравится. Тебе нравится об этом думать. – Легким, совершенно естественным движением Хетти приложила руку к его ширинке. – Колом стоит! – Она отдернула руку и торжествующе усмехнулась. Мэллори боязливо оглянулся. На палубе было с десяток пассажиров. Никто, похоже, не смотрел, но разве в этой темноте что разберешь. – Ты дразнишься, – обиженно сказал он. – Вот вытащи и увидишь, как я умею дразниться. – Я уж подожду более подходящих времени и места. – Вона как мужики заговорили, – рассмеялась Хетти. Мерное шлепанье внезапно зазвучало по-иному; к нему примешался треск лопающихся пузырей. От черной воды пахнуло невыносимым смрадом. – Гадость какая! – воскликнула Хетти, зажимая рот ладонью. – Пошли в салон, Нед, пошли, ну, пожалуйста! Но Мэллори удерживало странное любопытство. – А что, бывает еще хуже? Ниже по реке? – Гораздо хуже, – пробубнила Хетти сквозь пальцы. – Я видела, как люди шлепаются в обморок. – Тогда почему паромы еще ходят? – Они всегда ходят, – объяснила Хетти. – Это же почтовые. – Ясно, – кивнул Мэллори. – А могу я тут купить марку? – Внутри. – Хетти настойчиво тянула его за локоть. – И марку, и что-нибудь еще, для меня. * * * Хетти зажгла в крошечной, тесно заставленной прихожей масляную лампу; Мэллори, несказанно довольный, что вырвался наконец из душной жути закоулков Уайтчепела, протиснулся мимо нее в гостиную. На квадратном столике громоздилась пачка иллюстрированных газет, все еще доставлявшихся по домам, несмотря на смрад. Жирные, различимые даже в полутьме заголовки стенали об очередном ухудшении здоровья премьер-министра. Старик Байрон вечно симулировал какую-нибудь болезнь: то у него отнималась нога, то отекало легкое, то барахлила печень. Хэтти внесла в гостиную горящую лампу, и тут же на пыльных обоях расцвели поблекшие розы. Мэллори уронил на стол золотой соверен. Он ненавидел неприятности в подобных делах и всегда платил вперед. Хетти услышала звон и улыбнулась. Потом она сбросила грязные ботинки, прошла, покачивая бедрами, в конец комнаты и распахнула дверь, из-за которой доносилось приглушенное мяуканье. В комнату вбежал большой серый кот. Хетти подхватила его на руки, погладила, приговаривая: “Соскучился, Тоби, соскучился по мамочке”, – и выпроводила на лестницу. Мэллори терпеливо ждал. – Ну а теперь займемся тобой, – сказала Хетти, встряхивая темно-каштановыми локонами. Спальня оказалась довольно маленькой и убогой, здесь стояли дубовая двуспальная кровать и высокое помутневшее трюмо, стоившее когда-то немалых денег. Хетти поставила лампу на ободранную прикроватную тумбочку и начала расстегивать кофточку; вытащив руки из рукавов, она чуть ли не с ненавистью отбросила ни в чем не повинную одежду в сторону. Переступив через упавшую на пол юбку, девушка начала снимать корсет и туго накрахмаленную нижнюю юбку. – Ты не носишь кринолина, – хрипло заметил Мэллори. – Терпеть их не могу. |