Книга Машина различий, страница 68 – Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг

Хетти покончила с колбасками, а затем выскользнула из кровати, виновато улыбнулась, задрала сорочку до талии и присела на корточки.

– Шампанское, оно прямо проскакивает насквозь, правда? Мне нужно на горшок. Не смотри, если не хочешь.

Мэллори скромно отвернулся и тут же услышал звон струи о жесть.

– Давай помоемся, – предложила Хетти. – Я принесу тазик.

Она вернулась с эмалированным тазом вонючей лондонской воды и стала обтирать себя люфой.

– Формы у тебя великолепные, – сказал Мэллори.

У Хетти были миниатюрные кисти и ступни, а округлость ее икр и ляжек являла собой чудо анатомии млекопитающих. Ее тяжелые, крепкие ягодицы были безупречны. Мэллори они показались смутно знакомыми, где-то он видел точно такие же, скорее всего – на исторических полотнах современных мастеров... А что, вполне возможно, это они и есть. Из курчавой огненно-рыжей поросли скромно выглядывали розовые, молчаливо сжатые губы.

Заметив его взгляд, Хетти улыбнулась.

– А ты хотел бы посмотреть на меня голую?

– Очень.

– За шиллинг?

– Идет.

Хетти скинула сорочку с явным облегчением, ее тело покрывала испарина. Она аккуратно обтерла губкой пот с подмышек.

– Я могу держать позу, совсем почти не двигаться целых пять минут подряд, – сказала Хетти слегка заплетающимся языком: бутылку шампанского она выпила почти в одиночку. – У тебя есть часы? Десять шиллингов, сейчас сам увидишь. Спорим, что получится?

– А я и не сомневаюсь.

Хетти грациозно нагнулась, взялась рукой за левую щиколотку, подняла ногу над головой, не сгибая в колене, и стала медленно поворачиваться, переступая с носка на пятку и назад.

– Нравится?

– Потрясающе! – восхищенно выдохнул Мэллори.

– Смотри, я могу прижать ладони к полу, – сказала она, нагибаясь. – Большинство лондонских девиц так затягиваются в корсеты, что переломились бы на хрен пополам, попробуй они такое. – Затем она села на шпагат и уставилась на Мэллори снизу вверх, пьяненькая и торжествующая.

– Да я просто жизни не видел, пока не попал в Лондон! – сказал Мэллори.

– Тогда снимай свою рубашку и давай пилиться голыми. – К ее лицу прилила кровь, серые глаза широко раскрылись и выпучились.

Как только Мэллори снял сорочку, Хетти вскочила на ноги и подошла к нему с эмалированным тазиком в руках.

– В такую зверскую жару пилиться голыми куда лучше. А мне и вообще нравится пилиться без ничего. Мамочки, да какой же ты мускулистый и волосатый, я всегда любила волосатых. Дай-ка взглянем на твою пипиську. – Она бесцеремонно подцепила упомянутый орган, скальпировала его, внимательно осмотрела и окунула в тазик. – Полный порядок, никаких болячек. Почему бы тебе не трахнуть меня без этой идиотской сосисочной шкурки? Девять пенсов сэкономишь.

– Девять пенсов не деньги, – возразил Мэллори, натягивая второй “дирижабль” и залезая на Хетти.

Голый, разгоряченный тяжелой работой, он мгновенно покрылся потом, как молотобоец у наковальни. Пот лился ручьями с них обоих, и к его запаху примешивалась вонь дурного шампанского, но все же липкая кожа больших упругих грудей казалась прохладной. Хетти закрыла глаза, крепко уперлась пятками в ягодицы Мэллори и самозабвенно подмахивала; из угла ее рта высовывался краешек языка. Наконец он кончил, застонав сквозь стиснутые зубы, когда жгучий ток пронесся по его члену. В ушах у него звенело.

– Ты, Нед, прямо дьявол какой-то. – Шея и плечи Хетти покраснели и блестели от пота.

– Ты тоже, – пробормотал, задыхаясь, Мэллори.

– Мне нравится делать это с мужчиной, который умеет обращаться с девушкой. Давай теперь выпьем хорошего бутылочного эля. Охлаждает получше этого шампанского.

– Давай.

– И папиросы. Ты любишь папиросы?

– А что это, собственно говоря, такое?

– Турецкие сигареты, из Крыма. Последняя мода... Ну, не последняя, а с начала войны.

– Ты куришь табак? – удивился Мэллори.

– Я научилась у Габриэль, – пояснила Хетти, вставая с кровати. – Габриэль, та, что жила здесь после Сибил. Французка из Марселя. А в прошлом месяце она отплыла во Французскую Мексику с одним из своих посольских охранников. Вышла за него замуж, повезло. – Хетти завернулась в желтый шелковый халат; в тусклом свете масляной лампы он казался почти изысканным, несмотря на засаленный подол. – Отличная была баба, Габриэль. Донне-муа четыре шиллинга, милый. А лучше пять.

– С фунта сдача будет? – спросил Мэллори.

Хетти недовольно отсчитала ему пятнадцать шиллингов и исчезла в прихожей.

Отсутствовала она довольно долго: похоже, болтала с миссис домовладелицей. Мэллори лежал, вслушиваясь в звуки огромного города: перезвон колоколов, далекие пронзительные крики, хлопки, которые могли быть и выстрелами. Он был пьян, как Бог, и его божественная сущность была преисполнена земного блаженства. Вскоре на сердце снова навалится тяжесть – удвоенная сегодняшним грехом, но сейчас он чувствовал себя свободным и легким, как перышко.

Хетти вернулась с проволочной корзинкой бутылок в одной руке и дымящейся сигаретой – в другой.

– Долго же ты, – заметил Мэллори.

– Небольшая заварушка внизу, – пожала плечами Хетти. – Какие-то хулиганы. – Она опустила корзинку на пол, вытащила одну из бутылок и кинула Мэллори. – Потрогай, какая холодная. Из подвала. Здорово, правда?

Разобравшись с хитроумной, из фарфора, пробки и проволоки затычкой, Мэллори жадно припал к бутылке. На стекле выступали рельефные буквы: “Ньюкастлский эль”. Современная пивоварня, где вместо дедовских чанов – стальные цистерны размером с линейный корабль. Добротный, машинного производства напиток, никакого тебе жульничества с индейской ягодой.

Хетти легла на кровать прямо в халате, допила бутылку и открыла другую.

– Сними халат, – попросил Мэллори.

– А где шиллинг?

– Бери.

Хетти спрятала монету под матрас и улыбнулась.

– Хороший ты мужик, Недди. – Она сняла халат, швырнула его на прибитый к двери железный крючок, но промахнулась. – У меня сегодня хорошее настроение. Давай еще раз, а?

– Чуть погодя, – зевнул Мэллори.

У него слипались глаза, в затылке пульсировала боль. Сучий кот Веласко. Когда же это было? Сто лет назад. Последние сто лет он только и делал, что пил да пилился.

– Когда у тебя в последний раз была женщина, Нед? – спросила Хетти, не оставляя попыток гальванизировать уныло обвисший член Мэллори.

– Ну... Месяца два назад. Или три.

– И кто она была?

– Она была... – Это была канадская шлюха, но Мэллори внезапно остановился. – Почему ты спрашиваешь?