Онлайн книга «Осквернитель»
Я покрутил головой, размял шею и только тогда прервал свое затянувшееся молчание: – Не так давно ты доставил мне много хлопот, но я подарил тебе второй шанс. Мог этого не делать, и никто бы меня не осудил, но подарил. Так? Пахартец медленно кивнул. – Я был уверен, – продолжил я, – что ты возьмешься за ум и станешь держаться подальше от неприятностей. И представь, каково было мое удивление, когда мне сообщили, что ты опять взялся за старое! – Боюсь, не понимаю вас, мастер Шило, – ответил владелец «Золотого Лотоса», опуская взгляд. – Ограбление, – подсказал я, пытаясь определить источник растекавшейся по кухне Скверны. Однорукий пахартец встрепенулся и с нескрываемым облегчением уверил меня: – Я не имею к этому никакого отношения! Никто из моих людей не причастен к налету на курильню! Можете не сомневаться, мастер Шило… Обычно облыжно обвиненный человек испытывает возмущение и раздражение. Но если тяжким грузом давит иная тайна, тогда в первую очередь накатывает облегчение. Так уж устроены люди, и не важно, истинной они веры или язычники. Услышав обвинение в грабеже, владелец «Золотого лотоса» испытал облегчение. И так уж случилось – испытал облегчение не только он. Сильные эмоции – враг концентрации; воздух в кухоньке на миг подернулся рябью, и в тот же миг я крутнулся на месте и ударил за спину выдернутым из чехла на поясе ножом. Ударил в пустоту, а изогнутое лезвие угодило во что-то мягкое, скрежетнуло о кость и глубоко засело в теле скрытого мороком человека. Тотчас Хмурый пронзительно свистнул в боцманскую дудку, подавая сигнал подельникам, а Карл Вадер ткнул кулаком в живот повара с разделочным ножом, ухватил его за шею и со всей силы приложил лбом о раскаленную плиту. Владелец заведения рванул было ко мне, но ошарашенно замер на месте, когда я резким движением высвободил клинок. Брызнула кровь, возникшая из ниоткуда черноволосая ведьма зажала рану под левой грудью, широко распахнула в немом изумлении глаза и замертво рухнула на пол. Опустившись на одно колено, я провел над ней левой ладонью, почти сразу почувствовал непонятное сопротивление и резким рывком выдернул бурлившую внутри язычницы скверну. Ах! Будто после раскаленной пустыни к ледяному роднику приник! Волна свежести пробежала от макушки до пяток, усталость схлынула без следа, а боль утихла, более того – ватной периной навалилось умиротворение. – А ведь тебе давали шанс, – произнес я, стряхивая кровь с изогнутого клинка. Владелец «Золотого лотоса» попятился, бросивший работу персонал сгрудился у него за спиной. В обеденном зале послышался непонятный шум, Хмурый выглянул туда, сразу вернулся и заявил: – Порядок. Девчонка у нас. – Что?! – не поверил я собственным ушам и попросил Вадера: – Проверь. – В карете, – подсказал головорез. Карл убежал, а я ткнул ножом в сторону хозяина заведения, но так ничего и не сказал, собираясь с мыслями. Нашли дочь Густава Сирлина? Здесь? Но в этом нет никакого смысла! Никакого, мать его, смысла! – Приберись здесь, – приказал я однорукому какое-то время спустя, опустил руку с ножом и добавил: – А когда приберешься, подумай о достойной компенсации моего беспокойства. – Вышел из кухни и предупредил Хмурого: – Избавьтесь от него, только без шума. – Сделаем, – кивнул головорез. – Но не сегодня. На днях. – Хорошо. Сбежав с крыльца, я подскочил к карете и спросил Карла Вадера: – Ну? Тот тяжело оперся на трость и подтвердил: – Это Луиза. «Проклятье!» – мысленно выругался я. Что происходит?! К чему были все эти сложности, если девчонку банально продали пахартцам? Зачем тогда похищать Леопольда? И… …и тут меня словно киянкой в темечко тюкнули. Берта! Тьма коснулась Берты, когда спятивший чернокнижник пытался снять с нее лицо, и вытравить проклятие до конца не удалось ни святым отцам, ни нанятой мной ведьме. Неужели кто-то сообщил об этом Марку, раз он избавился от дочери Густава, продав ее пахартцам? Больной на всю свою несчастную голову ублюдок! – Себастьян! – осторожно тронул меня за плечо Карл Вадер. – С тобой все в порядке? Я поднял глаза к небу, усилием воли закрутил переполнявшую душу скверну в ледяной клубок и только тогда односложно выдавил: – Нет! – По тебе и видно. – Отстань! – Оттолкнув Карла, я забрался в карету и оценивающе глянул на вызволенную из плена девчонку. Та, высокая и слегка нескладная, с черными волосами и столь же темными, как у отца, глазами, сидела и пристально смотрела на Густава Сирлина. Ни сломленной, ни даже особо напуганной она не казалась. И только когда к нам присоединился Карл Вадер, ее бесстрастное лицо немного оживилось. – Дядя Карл, так это и есть тот самый Темный сотник? – указала она на Густава. – Он мой отец? – Да, – подтвердил Карл и обеспокоенно спросил: – С тобой точно все в порядке? – Кормили отвратительно. – Вопрос не об этом. – Переживу, – отрезала девчонка и вновь замкнулась в себе. Я велел кучеру ехать в порт, прикрыл дверцу и очень мягко произнес: – Луиза, мне очень важно знать, с тобой еще кого-нибудь держали? Девчонка сначала глянула на Вадера, потом мотнула головой: – Нет, никого. – Ты уверена? – Не дави на нее, – попросил Густав. – И в мыслях не было, – ответил я и едва не свалился с лавки, когда карета неожиданно резко замедлила ход. С улицы донесся разговор на повышенных тонах, дверца слегка приоткрылась, и к нам заглянул Хмурый. – Облава. Готовьтесь уходить дворами, – тихонько произнес он. – На счет три… – Обожди, – попросил я и осторожно выглянул на улицу. Дорогу перегородили несколько верховых стражников, от соседнего перекрестка, отрезая путь отступления, спешили полдюжины вооруженных алебардами бойцов. – Всем выйти! – рявкнул командир конного патруля. – Вы не имеете права! – угрюмо пробурчал кучер. – Я везу пахартского вельможу, будет большой скандал! – Не важно! – Вы пожалеете, – продолжил настаивать на своем подручный Хмурого. Он понизил голос и с явственной угрозой добавил: – Точно пожалеете… Командир патруля подался вперед и столь же тихо ответил: |