Онлайн книга «Семейное проклятие»
|
Однако полицейский автомобиль все же остановился. – Добрый вечер, девочки! – вышел им навстречу блюститель порядка. Лицо добродушное, глуповатое. Точь-в-точь Эркюль Пуаро – когда хочет у преступника бдительность усыпить. У Зойки сразу глаза сделались перепуганные. Настя же едва голову в сторону полицейского повернула, поинтересовалась небрежно: – Это вы нам? – Вам, вам, – кивнул тот. И ловко переместился так, чтоб полностью перекрыть им дорогу. Однако улыбка по-прежнему виноватая, чуть ли не беззащитная: – Могу я на ваши документики взглянуть? – А где написано, что на прогулку нужно свидетельство о рождении брать?! – возмутилась Настя. – Так поздно уже, девочки. В Москве после девяти вечера детям одним на улицу нельзя. – Что это у вас в Москве за законы такие? – опешила Анастасия. – Во всей России не с девяти, а с одиннадцати. И не на улицу, а только в рестораны запрещено. Но слишком поздно поняла, что угодила в ловушку. Полицейский спорить не стал – только улыбнулся еще шире: – Ага. Значит, вы еще и не москвички. Откуда приехали? И где родители ваши? Зоинька бросила на сестру совершенно панический взгляд. Настя же лихорадочно соображала: можно ли показать полицейскому документы? Свой рюкзачок она – когда спасались из логова тети Агли – прихватить успела. Но только не будет ли хуже? Мама наверняка давно уже накатала заявление о пропаже сестер Кузовлевых. Однако глаза у полицейского (хотя тот и продолжает сиять) совсем подозрительными стали, и Настя выбрала из двух зол меньшее. Протянула служивому пластиковую папочку: – Вот. Пожалуйста. Смотрите. Мы никакие не бомжи. Свидетельства о рождении. На оборотной стороне – гражданство. Российское, естественно. И регистрация, лично у меня, московская! Постоянная! Очень удачно вспомнила, что только во взрослых паспортах видно – где человек зарегистрирован в настоящий момент. А детям штампик о месте регистрации ставят единожды, при рождении. Вот и получалось, что по документам Настя – по-прежнему проживает в той же московской квартире, куда четырнадцать лет назад ее привезли из столичного роддома. Полицейский с интересом изучил документы, поинтересовался: – А почему сестричка твоя нигде не прописана? – Да это мама просто забыла попросить, чтобы штампик поставили, – отмахнулась Настя. Зойка растерянно захлопала глазами – но, к счастью, промолчала. Однако «дядя Степа» – нет бы отдать документы и отпустить их с миром! – никак не закончит своего улыбчивого допроса: – А тут вы что делаете? Почти в девять вечера одни, без родителей? Раз москвички, должны понимать: Каланчевка – район неспокойный. – А мы… это… – запнулась Настя. Но взглянула на вывеску заколоченного магазина (на его пороге продолжала копаться в мусоре ворона) и лихо сымпровизировала: – Мы сюда за реквизитом приехали! – За чем? – изумился полицейский. – Ну… я в Интернете прочитала: тут где-то магазин, где форменную одежду продают. Вот и отправились искать. Нам для сценического перевоплощения надо. – Для чего?! – Ну, мы же артистки! Встретила недоверчивый взгляд и заговорила еще быстрее, еще убедительнее: – Мы с сестрой приехали на конкурс «Суперталант». Слышали, конечно? По Центральному каналу реклама все время идет. Там, чтоб на второй тур пройти, нужно жюри обязательно удивить. Вот мы и решили для своего номера купить камуфляжную форму. Тут где-то должен быть специальный магазин… Полицейский прищурился: – Не шьют на таких пигалиц форму. – А нам только фуражки нужны! – продолжала изворачиваться Настя. – А фуражки по удостоверениям продают, – пожал плечами он. И цыкнул на Анастасию: – Все. Кончай заливать. И обращается к Зоиньке: – А ты, милая, чего все время молчишь? Настя бросила на сестру предостерегающий взгляд. Малышка застенчиво улыбнулась. А потом выставила вперед правую ножку и завела своим заливистым голоском: – Наша служба и опасна и трудна! Вот умничка! Старшая с готовностью подхватила: – И на первый взгляд как будто не видна! Никогда прежде они этой песни не пели, Настя-то и слова вспоминала с трудом. Однако не зря же Зойка уже успела выступить на множестве официальных мероприятий. Девочка – очень «патриотичненько», как в хоре учили – выводила: – Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет… Настя старательно подпевала. И – наконец-то – полицейский улыбнулся – не одними губами, а всем лицом. А когда артистки смолкли, удивленно произнес: – Смотри-ка ты. Правда, петь умеете. Не наврали. А какой-то интеллигентного вида алкоголик, что брел по переулку и остановился послушать бесплатный концерт, услужливо добавил: – И рэпэртуар какой правильный выбрали, в духе времени! – Иди мимо, – строго велел ему полицейский. И снова обратился к девочкам: – Отбор на этот ваш «Суперталант» где проходит? В «Останкино»? – Где ж еще, – важно отозвалась Настя. – Если хотите, могу подвезти. Мне как раз в те края. – Но мы же формы полицейской так и не купили, – пробормотала Настя. – Ничего. Вы и без нее хороши, – заверил страж порядка. И повторил: – Давайте, давайте. Залазьте в машину. Очень походило на ловушку – а куда деваться? Уж сейчас убегать – когда полицейский их фамилии знает, откуда приехали и зачем, – совсем будет глупо. Пришлось садиться. Настя (чтоб своего страха не показать) еще и потребовала: – Давайте мигалку включим, сирену! Чтоб совсем уж круто! – Да не вопрос! Но с мигалкой я только в тюрьму вожу, – в тон ей отозвался блюститель порядка. – Тогда лучше не надо! – поспешно отозвалась Настя. А Зоинька простодушно поинтересовалась: – Но ведь уже поздно! Разве нас на конкурсе примут сейчас? – Примут, – усмехнулся полицейский. – Я точно знаю. – И добавил с легкой досадой: – Вся страна, по-моему, с ума посходила с этим «Суперталантом». – Виновато улыбнулся: – У меня тоже сын есть. Такой же наглый, как вы. Правда, способностей меньше – знай, бренчит свои три аккорда! Но и он на конкурс подался. Рассказывал мне: там охотничков за славой – как собак нерезаных. К восьми утра сегодня туда приехал – до сих пор в очереди сидит. – Ничего себе! – возликовала Настя. – Как тесен мир! А как вашего сына зовут? Я обязательно эсэмэску отправлю в его поддержку! |