Онлайн книга «Семейное проклятие»
|
Теперь сын Игорев. Тоже не стал пока ей ни помощником, ни отрадой. Мишка – мямля, каких свет не видывал. Невролог даже хотел ему задержку психического развития ставить. Ну и еще кое-что имеется в бэкграунде. О чем вспоминать ей совсем не хотелось. …Дверь, наконец, хлопнула, в коридоре забурчали голоса. – Миш, кто там? – выкрикнул Колька. Леся же только сейчас подумала: зря они послали отпирать семилетнего мальца. Их поселок, конечно, хорошо охраняется и вообще тишайшее место в мире, но все равно: мало ли? Она торопливо (чтоб Николай не вылакал) прикончила свою рюмку и поспешила в коридор. Фига-се! Полицейский! – Ч-что случилось? – пробормотала Леся. Голова закружилась, пришлось схватиться за дверной косяк. Мужчина в форме взглянул с осуждением. Встрепал Мишке волосы, велел: – Иди в свою комнату. Мальчик послушно потопал прочь. Вот флегма! Даже не попытался узнать, зачем в дом полиция пожаловала. – Так в чем дело? – уже более твердым голосом повторила она. Полицейский ответил. И Леся поняла, что ей срочно нужно выпить еще. * * * Очередь сестер Кузовлевых подошла – страшно сказать – в третьем часу ночи. Бедняга Зоинька к этому времени совсем истомилась, да еще и опять засипела, стала кашлять. Вот некстати! Не дай бог, перед самым выступлением голос потеряет! К счастью, конкуренты оказались не совсем уж жестокосердными. Насте удалось и горячего чаю у коллег по очереди выклянчить, и таблетку от горла, и даже насквозь пропахшую табаком шаль. Уложила сестрицу на двух жестких стульях, и та буквально через минуту уснула. Сама же Настя – хотя устала адски – даже помыслить не могла, чтоб подремать. Возбуждение зашкаливает, руки трясутся. Бродила меж конкурсантов, где-то подслушивала, кого-то расспрашивала. Встречала тех, кто уже «отстрелялся». Народ в большинстве выходил из зала прослушиваний смурной, цедил сквозь зубы: – Завалили, придурки. Только девушка с голосом оперной певицы и дама в инвалидной коляске похвастались, что прошли на второй тур. «Жюри – отстой!» – болтали меж собой конкурсанты. Настя уже успела выяснить, что состоит оно из трех человек. Во главе – Камиль Балашов, известный продюсер, – «Самый зверь». Ну и две дамы. Певица Роксолана – Настя ее глупые песенки не выносила. Сама поет однозначно под фонограмму, но на конкурсантов, говорят, смотрит с таким видом, будто те последние гопники, а она сама Монсеррат Кабалье. Присутствовала также некая особа из мира моды. Эта качество исполнения не комментирует. Зато отпускает чрезвычайно едкие замечания по поводу походки и манеры себя держать (куда там до нее Эвелине Хромченко!), и Роксолана с Камилем к ней очень прислушиваются. – А сейчас они устали и рубят всех – вообще мрак, – болтали в толпе. И точно: после полуночи очередь пошла ощутимо быстрее. А лица у тех, кто покидал зал прослушиваний, были совершенно убитые. – Мало что не взяли, еще и опустили ниже плинтуса! – обиженно вздохнул паренек-жонглер. «Может, сбежать? – задумалась Настя. – Прийти завтра, когда жюри отдохнет, станет подобрее?!» Но принять решение не успела. – Номер 1715-й идет, 1716-й готовится. – возвестила регистраторша. И Настя срочно побежала будить Зойку. А когда вошла, волоча сонную сестричку за руку, в зал, – сердце ухнуло и провалилось в живот. Оказалось, что она знает всех троих членов жюри. Не только знаменитого на всю Россию продюсера Камиля Балашова и певицу Роксолану. Ту самую даму из мира моды — Настя знала тоже. Лично. * * * Вера смотрела на свою дочку, и сердце не говорило ей ничего. Просто еще одна девчонка. Одна из многих. Все они одинаковые – сплошная от них пелена уже перед глазами. Ради успеха из себя готовы выпрыгнуть. К дьяволу в очереди стоят – чтоб душу купил. И не важно, сколько ей лет – семь или семнадцать. Если яд – сцена! признание! слава! – в кровь попал, болезнь неизлечима. Она еще раз взглянула в профайл: нет, ошибки быть не может. Сестры Кузовлевы, Настя и Зоя. Город Калядин. Провинциальные, зажатые, обе в грошовых джинсиках. «Алька могла бы своих девчонок и получше одеть!» – усмехнулась про себя Вера. – Что будете петь, красавицы? – дежурно улыбнулся девочкам Камиль, председатель жюри. Те (и без того перепуганные) смешались еще больше. – Ой… – начала младшая. И тут же осеклась, раскашлялась. – Микстурки тебе налить? – немедленно съязвила Роксолана – третья из коллегии. – С-спасибо, не надо! – на полном серьезе отозвалась девчушка. И продолжает кашлять. – Господи боже ж мой! – устало закатил глаза Камиль. Лицо его выражало невыразимую скуку. Председатель жюри (в отличие от них с Роксоланой) – в шоу-бизнесе уже лет тридцать и конкурсы разные судит чуть не каждый месяц. Обожает присказку: «Чем больше отсеем, тем воздух чище». Сейчас – как пить дать! – прогонит незадачливых девчонок. (Вера предводителя за неделю, что конкурс длится, неплохо изучила.) А узнать, что там Алины выкормыши приготовили, было бы любопытно. Потому Вера – в нарочито панибратском тоне – произнесла: – Да ладно тебе, Камиль. Сам, что ли, не трясся, когда первый раз вышел на сцену? – Но я-то хотя бы петь умел, – пожал тот плечами. – Вдруг и девули умеют? – подмигнула она. Камиль полуобернулся к сцене, мазнул по сестрам Кузовлевым взглядом, пригвоздил: – Брось. Все они одинаковые. Пищат, как комарики. И диапазон – от силы октава. – А вот и нет! – старшая из девиц смело влезла в разговор взрослых. – Мы даже си второй октавы берем без проблем. Нас и в детский хор при оперном театре звали! – В Калядине? – подняла бровь Роксолана. – В Нижнем Новгороде, – не моргнув глазом, отозвалась старшая девица. А младшая отчаянно покраснела. Врет, конечно, ее сестрица. – Красоточки. – Председатель жюри раздраженно взглянул на часы. – Вспомните, что великий наш учитель Владимир Ленин говорил: «О человеке судят не по тому, что он о себе говорит или думает, а по тому, что он делает». Спойте уж что-нибудь, окажите милость! Даже Вере иногда хотелось – когда Камиль злился, – провалиться сквозь землю. Девчушки, конечно, тоже совсем стушевались. Младшенькая дрожащим голоском начала: – Ой, мороз, мороз! И, наконец, девицы запели. В первый момент Вере показалось – ничего особенного, заурядный привет с завалинки. У старшей голосок громкий, но абсолютно обычный. Голос блондинки, как Роксолана язвит. |