Онлайн книга «Кокон»
|
— Эй, мужички, ваша очередь! Прикрывая рукою голую грудь, — ага, и куда только делось стеснение? — Олеся вылезла наконец из воды и теперь шла к кострищу. На носу ее сверкали синие солнечные очки. — На берегу нашла, — похвасталась девушка. — Наверное, потерял кто-то. Ну, как они мне, идут? — Полный отпад! — Макс шутливо показал большой палец. — Ладно, мы сейчас быстро. Окунемся только — и сразу назад. — Кофту там мою подберите, а то я забыла как-то. — Хорошо, подберем. Миша сделал уже несколько шагов вслед за Петровичем, как вдруг… — Девушка!!! — восхищенно произнес притихший на время Митяй. — А вы… вы всегда так вот, сама с собой, разговариваете? — Ой! — Олеся испуганно оглянулась, но, увидев перед собой мальчишку, облегченно перевела дух. — Привет. Ты кто такой? — Я? Митя… Я картины рисую… Хотите, вас изображу? — За полтинник? — вспомнив автобусные разговоры, улыбнулась Олеся. Парнишка вдруг засмущался: — Что вы! Вас я просто так изображу… вы красивая. Вот, становитесь сюда, пожалуйста…. Или лягте, пока мои друзья не пришли. — А что, друзья твои помешают? — Конечно! Будут тут пялиться. Очки! Тихомирова вмиг осенило. Ну конечно — очки. Они ведь — предмет здешнего мира. А парень — художник и видит… видит. Интересно, а как его дружки? Увидят сейчас Олеську или… — Никогда еще не позировала художникам. — Девушка лукаво посмотрела на Макса. — Ну что ж, так и быть! Эй, маэстро, куда мне встать? — А… вон сюда, к дереву. Или, если хотите, можете на траву сесть. Мальчишка деловито пристроил на коленках рамку, приладил листок и поднял глаза: — Ой! Вот то-то, что ой — Олеся теперь ничего уже не прикрывала, а грудь у нее была — ну, не такая уж и большая, конечно, но весьма аппетиная… Максим даже засмеялся: — А не слишком ты мальчика-то смущаешь? — Не слишком. Ты только на него посмотри! Юный художник не тратил времени даром, делая быстрые наброски карандашом, если честно, здорово у него получалось, Тихомиров даже не ожидал. Усмехнулся, махнул рукой: — Ладно, рисуйтесь. А я пока окунусь. Он отсутствовал, наверное, минут пять, вряд ли больше, но, когда выбрался на берег, этюд уже был готов. — Вот, пожалуйста, возьмите. — Подросток взволнованно протянул рисунок. — На память… — Ой, здорово как! — Олеся восхищенно вскинула брови. — Да ты, парень, талант! Ренуар обзавидуется. Митяй смущенно опустил ресницы: — Скажете тоже — Ренуар… А можно… Можно я вас еще один раз нарисую? Для себя уже, просто так… — Конечно, рисуй. — Девушка великодушно махнула рукой. — Только я уж теперь посижу — стоять устала. — Вижу, вам не дает покоя карьера модели, мадемуазель. — Тихомиров уселся рядом и скосил глаза. — А рисунок действительно очень неплох. В таком, я бы сказал, импрессионистском стиле… — Я же говорю — Ренуар! — Я, когда маленький был, в городе жил и в художественной школе учился, — шмыгнув носом, пояснил художник. — Когда маленький был? — Олеся расхохоталась. — А сейчас-то тебе который годок? — Пятнадцатый. — Митяй послюнявил кисточку. — Руку так вот за голову заложите, ага… Да вы не бойтесь, я быстро рисую. — Я уже заметила… — Знаете, не верится просто, что вот так… Вообще-то меня учителя в художке не хвалили. Говорили, что надо тщательнее работать над деталями, а не как я — увидел момент, схватил… — Ренуара с Моне тоже этим же упрекали, — развалившись рядом, усмехнулся в кулак Макс. Вообще, его эта ситуация забавляла. Мальчишка поднял глаза: — А вам нравится Ренуар? — Нравится, — с улыбкой кивнула Олеся. — Он, как и ты, рисовал… мгновения… — А я про импрессионизм мало знаю, — посетовал живописец. — Нет, ну, слышал, конечно, но даже в Эрмитаже не был, не говоря уж о Москве. — Так съездишь еще — какие твои годы? — Вы еще про барбизонскую школу поговорите, — уже не сдерживая смеха, посоветовал Максим. — О проблеме света и тени в творчестве Камиля Коро. Олеся фыркнула: — Макс! А ты откуда про барбизонцев знаешь? — Ну, ты даешь, ма шери! Я ж все-таки в русско-французском обществе был… Ой! Дай-ка сюда очочки… ну те, что в руках вертишь… Хотя нет, лучше положи-ка их во-он на тот камень… Ага! Тихомиров первый услыхал голоса возвращавшихся приятелей живописца и поспешил принять меры. Так, на всякий случай. — Эй, Митяй! Мы те заказы нашли. На рубль с полтиной! Только тетки сюда не пойдут, сам к ним двигай, да побыстрее, пока не раздумали… Чего это ты тут намалевал уже? Ого!!! Ни фига ж себе! Ты только глянь, Серый! — Митяй, а кто это, а? Ты что, сам… вот так… — Нет. — Юный художник задумчиво покачал головой. — Она мне позировала, вот здесь, только что. — Кто позировал-то? — Девушка, красивая, как солнце, как тысячи солнц! Тихомиров даже головой покачал, испытав некоторую долю зависти: ну надо же такое придумать — как тысячи солнц. А Олеся довольно улыбнулась и показала Максу язык. — Да где девушка-то? — Вот, только что здесь была… Растаяла, как виденье… — Растаяла… Что она, Снегурочка что ли? Эх, не надо было тебе вина наливать… А что, прямо с голыми титьками и стояла? — С голыми? Да ну вас на фиг! Пошли вообще вон отсюда! Аккуратно спрятав рисунок в папку, Митяй швырнул в рыжего дружка мольберт, вернее, кадрирующую рамку. — Да что ты кидаешься-то? — взбеленился тот. — Не, Серый, ты видал? — Пошли. — Серый наклонился и тронул Митяя за плечо. — Там люди ждут. Клиенты. — Никуда не пойду! — рассерженно отозвался художник. — У меня это… вдохновение кончилось… — Ну и сиди тут один! — Парни переглянулись. — Вот уж не знали, что ты, Митяй, такой псих… Пошли отсюда, Серый, раз он к нам так… — Постойте! — Митяй торопливо собирал манатки. — Да стойте же вы! Где там ваши клиенты-то? И, натягивая на ходу штаны, устремился вслед за приятелями. Те сразу же обернулись: — Ага, одумался. Тоже еще, Шишкин! — А будете обзываться, вообще с вами… — Ладно, ладно, не обижайся. |