Онлайн книга «Московский лабиринт»
|
Я напряглась, но «Айболит» не собирался выдерживать драматическую паузу. – «Однако с большой долей вероятности можно утверждать, что явления носят остаточный характер. Ориентировочный прогноз благоприятен. В течение ближайших недель – угасание аномальных реакций и полное восстановление исходного психотипа». – То есть… – выдавила я. – То есть у тебя хорошие шансы на выздоровление, – ободряюще кивнул Грэй. – Мой текущий диагноз – «Практически нормальна». – С какой долей вероятности? – поинтересовался Иван. – Семьдесят один и три десятых процента… У некоторых, заведомо не подвергавшихся спецобработке людей бывает и меньше. Например, у любителей телесериалов – редко выше пятидесяти пяти процентов. А у одного фаната «DOOM» вообще было всего тридцать пять. – Она убила двоих наших, – напомнил Иван. – Это, по-твоему, адекватное поведение? – Я не пытаюсь упрощать ситуацию, – сухо заметил Грэй. – Я только констатирую факты. – Он коснулся клавиатуры ноутбука и посмотрел на меня долгим взглядом: – Человеческие возможности не так малы, как некоторым кажется. Если психотип сохраняется – любые воздействия не имеют фатального характера. – Что ты имеешь в виду? – спросил Чингиз. – Есть ещё кой-какие результаты. Грэй встал, отодвинул столик на середину комнаты и развернул экран ноутбука так, чтобы всем было видно. – Снимок с микроскопа. Образец крови Татьяны… Здесь лимфоциты. А вот это… Бактерия. Модифицированная. – Меня чем-то заразили? – пробормотала я. – Можно и так сказать, – он добавил увеличение. – Видите? В центре бактерии – чёткая структура. Это не органеллы… Одна из американских разработок. Самовоспроизводящийся наночип. – Ого… – вырвалось у Ивана. – Ты… Откуда ты знаешь? – передёрнула я плечами. – Знаю, – вздохнул доктор. – Только я не думал, что их уже применяют. Кажется, Карпенко называл это имплантацией? – Он… Он говорил, что немногие способны пройти через это… Грэй отвёл взгляд. – А ты, выходит, смогла… – заметил Иван со странной улыбкой. И я вдруг почувствовала, что ему меня по-настоящему жаль. Впервые за всё время. – Чем это грозит? – спросил Чингиз. – Трудно сказать. Наблюдаются эпизоды изменённого сознания. В подвале у Слепня. И последний… эпизод. – Выходит, сейчас внутри девочки – что-то вроде бомбы с часовым механизмом? – нахмурился Король. – И когда эта бомба взорвётся – никто не знает. – С отдельного наночипа скачать информацию невозможно. Бактерии должны накапливаться в мозгу. Человеческий мозг – необходимый элемент процесса. Только тогда срабатывают заложенные программы. – Уже сработали, – уточнил майор. – Дьюк и его напарник мертвы. И это – объективная истина, которая нам дана в ощущениях. – «Матрицу» цитируешь? – мрачно переспросил Чингиз, глядя куда-то в пространство. Иван обернулся и посмотрел на него с удивлением. Наверное, это не из «Матрицы»… Впрочем, мне сейчас всё равно. Пускай бы он даже генерала Гусакова цитировал. Мне по-настоящему паршиво, и голоса доходят, как через пелену… – …И всё-таки нельзя как-нибудь считать эту программу? – Только если удастся добраться до скопления бактерий. А без оперативного вмешательства это невозможно. – Хотите вскрыть мне черепную коробку? – Я криво усмехнулась: – Лучше пристрелите. Наверное, усмешка вышла совсем жалкой, потому что Грэй замолчал, глядя куда-то в пол. Кашлянул и сказал: – Не знаю, что стоит за твоими видениями, Таня. Но шансы выкарабкаться у тебя есть. По крайней мере, как доктор, я в этом уверен. В этой комнате он верил в меня больше всех. Может, даже больше, чем я сама. Трель «мыльницы» Ивана показалась оглушительной. Майор отступил в дальний конец комнаты. Экранчик раскрывать не стал, лишь вставил наушник: – Да… На целую минуту он замер. Словно окаменел. В лице не шевельнулся ни один мускул. Спустя ещё минуту его рука с «пальмом» задрожала. И он начал бледнеть. Это немного дикое зрелище, когда бледнеет здоровенный мужик с каменной физиономией. По крайней мере я такое видела в первый раз. – Что-то случилось? – не выдержал Чингиз. Я его понимала. Наверное, даже если бы нам на голову вдруг посыпались американские «командос», вряд ли у его напарника было такое лицо. Иван не услышал вопроса. Только голос невидимого собеседника сейчас имел значение. – Когда? – глядя в пустоту, уточнил майор. – Никто не уцелел? Уходите оттуда. Он нажал кнопку отбоя. Очень медленно, словно боялся промахнуться мимо кармана, спрятал «мыльницу». Потом так же медленно сказал: – Лаборатории больше нет. – То есть как «нет»? – вскочил с кресла Чингиз. – Это что, «деза»? – Какая «деза»… – безжизненно поморщился Иван. – Говорю тебе, она исчезла. Вместе с соседними домами и подвалами. Осталась только воронка. Диаметром шестьдесят метров. – Взрыв? – спросил Грэй. – Нет. Они мне рассказывали… Это называется «свёртка пространства». – Майор упал в кресло, будто ноги его перестали держать. Чингиз тоже сел. – Кто-то мог уцелеть? – Вряд ли, – покачал головой Иван, – они все должны были быть там. Заканчивали монтаж оборудования на новом месте. Воцарилась гнетущая тишина. – Кто отвечал за перебазирование? – выдавил наконец Чингиз таким тоном, словно уже заранее знал ответ. – Митяй, – глухо отозвался Иван и уточнил: – Правая рука Дьюка… Оба вдруг повернулись, пристально меня рассматривая. Будто только сейчас обнаружили моё присутствие. Я ждала, но никто из них так и не проронил ни слова. Лишь через пару минут Чингиз поёжился, словно ему стало холодно, и сказал: – Надо позвать Артёма. Физик появился довольно скоро. И беззлобно усмехнулся, когда ему объяснили: – Опять какая-то проверка, ребята? – Проверки кончились, Артём. Мы послали на место нашего человека, но это не более чем уточнение деталей. Его усмешка бесследно растаяла. – Они… погибли? – Скорее всего, да. Скажи, это могло быть… несчастным случаем? Во время эксперимента? – Чепуха, – сухо отозвался Артём. – Нельзя нечаянно провести свёртку пространства в целом квартале. Мы – учёные, а не психи. – А если… какие-то неполадки в оборудовании? Что-то ведь могло элементарно сломаться, когда лабораторию перемещали? – Нет, – покачал головой физик. – Если они это сделали, значит… значит… |