Онлайн книга «Русские сумерки»
|
– Смотри, – шепнул я, трогая Володьку за плечо. – Что-то чернеет – там, в тумане… Он нахмурился и качнул головой: – Дерево. Или куст. – Раньше здесь не было кустов! – Ты просто забыл. – Кусты начинаются после родника. – А вон тебе и родник, – Володька усмехнулся. – Да расслабься ты, здесь не Зона! Он старше меня на три года. К тому же местный – хорошо знает этот район. И правда, чего я так разволновался? Тьфу! Словно сопливая девчонка… Мы идём, не меняя направления, – по склону оврага между болотистой низиной и скрытым в тумане лесом. Собственно, у нас и выбора нет – лезть в чащу опасно, ещё нарвёшься на какую-нибудь «изменённую» травку, а топать по колено в болотной жиже – удовольствие для дебилов. Володька спокойно шагает по тропинке. А я… я хочу оставаться дальше от всего, что темнеет во мгле. Иду по осоке и… левой ногой глубоко проваливаюсь в грязь! Я – дебил! Пока вытаскиваю ногу – гнилой шнурок лопается, и кроссовка остаётся в болоте. Кое-как её оттуда выковыриваю. Что за день сегодня?! Володька смеётся. Но ждать меня не собирается: – Догоняй! Я сажусь прямо на мокрую траву, вытираю об неё же облепленную грязью кроссовку. Связываю лопнувший шнурок. Когда поднимаю глаза – Пилипенко уже и след простыл. Он что, нарочно?! – Эй! Только этого не хватало – остаться тут одному! Я торопливо обуваюсь и бегу по тропинке. – Эй! Володька! А он, гад, не отзывается… Лишь какой-то странный сдавленный звук долетает впереди справа – от неясного силуэта в тумане. Я вздрагиваю и делаю шаг в том направлении: – Дурачок, это ведь не смешно… Я уже злюсь. Я готов дать ему в ухо – пофиг, что он старше и сильнее! Решительно двигаюсь на звук. И через десяток метров цепенею, будто примороженная муха. – …А это мутант или аномалия? – До сих пор нет единого мнения. – То есть вообще ничего не понятно? – удивился Данилин. – А где оно водится? – уточнил Кашин. – Где? – Я закрыл глаза и провёл пальцами по столу. – А ты вообрази – выходишь ночью из подъезда. Сворачиваешь в тёмный переулок. И вдруг… Наташа Щерба громко роняет пенал. Танечка Корчевная на последней парте взвизгивает от избытка чувств. Мальчишки оглядываются и хихикают. Я тоже улыбаюсь. И отворачиваюсь к окну. …Я вижу Володьку. Верхняя половина его тела торчит из какой-то чёрной хреновины, напоминающей широкий резиновый раструб. И этот живой колышущийся раструб – часть чего-то огромного, тёмного, скрытого в дымке. Володька смотрит на меня расширенными глазами. Его губы вздрагивают, будто он хочет крикнуть. Но вместо этого из его груди вырывается всё тот же сдавленный хрип: – Помоги… Я бросаюсь к нему, хватаю его за куртку. И меня словно холодом обдаёт. Ноги подкашиваются – ещё немного, и я упаду рядом… И буду следующим! Ясная мысль пронзает меня в долю мгновения. Я отшатываюсь. Отступаю назад. Раструб шевелится, втягивая Володьку – словно огромная чёрная глотка. Уже только плечи, голова торчат наружу – я слышу, как хрустят его кости… Но он до сих пор жив. И смотрит на меня – я почти физически чувствую его боль и ужас. Дрожащей рукой выхватываю из кармана отцовский «грач» и нажимаю спуск. Пуля попадает Володьке в голову… Листья клёна за окном – ярко-зелёные, словно в начале мая. Они похожи на бабочек, когда колышутся в солнечных лучах. Ещё немного – и вспорхнут, закружатся в воздухе… Что-то хрустнуло в моей руке. Механический карандаш сломался. Я повернул голову и окинул класс взглядом. – И это всё? – Кашин разочарован. – То есть до сих пор точно неизвестно, как эта тварь выглядит? – Неизвестно. – И что, никому не удалось её поймать или убить? – Никому, – кивнул я. И уточнил: – Думаю, это не мутант, а существо из другого мира. Что-то вроде живой аномалии… – Такое бывает? – удивился Иевлев. – Бывает. – Интересно, – шмыгнул носом Данилин. – Может, его и нету – этого живоглота? Может, обычные байки, страшилки… – Не байки. Просто те, кто хорошо его рассмотрел, – ничего уже не расскажут. Девятый «А» притих. И первым нарушил молчание Иевлев: – Но ведь тут противоречие… – любимое его слово. Громкий и радостный звонок долетел из коридора. Я изобразил улыбку: – Всего доброго! Продолжим в следующий раз… Ребятишки прощались и уходили. А я всё сидел за столом – опустив веки, вслушиваясь в чириканье воробьёв за окном. – До свидания, Глеб Антонович! – До свидания. Ещё пару месяцев назад я бы и во сне не поверил, что буду вести ОБЖ в школе… Хотя кто лучше меня сумеет такому научить? «Безопасно выживать» – разве не этим я занимался последние восемнадцать лет? …Чёрный раструб целиком втягивает тело Володьки. А я до сих пор стреляю в то тёмное, огромное, что окутано туманным маревом. Неясный силуэт едва колышется, разрывные пули уходят, как в болото. Но я продолжаю давить спуск – будто страх и ненависть не дают мне ослабить палец. «Резиновый» раструб уползает в дымку. Я медленно отступаю. А большой размытый силуэт как-то странно вздрагивает. И мой столбняк вдруг проходит. Я бросаюсь наутёк – без оглядки! Последняя вспышка в памяти – что-то тёмное, нависающее надо мной, как огромная ладонь. Или как раскрытая чёрная пасть… – Глеб Антонович! – послышалось рядом. Я дёрнулся и повернул голову. Кое-кто из девятого «А» ещё остался – Харламов по кличке Миха. Вертлявый худой паренёк смотрел на меня и улыбался до ушей. Только глаза были внимательные, задумчивые. |