Онлайн книга «Ночная смена. Крепость живых»
|
– Понимаю. А если б он говорить не стал? – Шутите? У нас аж два медика в команде. Да и еще люди опытные есть. Соловьем бы запел. Что скажете, доктор? – Скажу, что папаша Мюллер из берлинского гестапо говорил: «При применении допроса четвертой степени все говорят». Препятствием в получении информации может быть либо неопытность допрашивающего и применение недостаточных мер воздействия, либо полная неосведомленность допрашиваемого. В последнем варианте он все равно ответит на вопросы, но это будет совершенно ложной информацией и вызовет неправильные действия с потерей времени и сил. – А как же герои, которые не выдали военной тайны? И всякие образцы несгибаемых революционеров? – Как сказал Мюллер: «Либо допрашивали неумело, либо спрашивали не о том». Мы бы спрашивали о том, да и допрос бы вели соответственно. Куда б делся… – Ну вы и шуткари… – Похоже, Семен Семеныч неприятно удивлен. – Получается так. Цель оправдывает бомбы. Вы, к слову, не лучше. – Это как же? – Раненого добили, вместо того чтоб оказать помощь. – Так эта сука по нас стреляла! Первой! – Получается так, что мы не на Диком Западе. Это у мериканцев с детства вколочено: кто первым за оружие схватился, тот и виноват, того и повесить. Потому у них даже в политике за оружие схватиться вторым, а вот выстрелить – первым… Ваши же действия с точки зрения действующего на нашей территории права – явное превышение самообороны. И чисто умышленное убийство. Будете спорить? – Нет. Не буду. Но пытать? – Вопрос очень спорный. По-вашему, лучше вот так благородно въехать в огневой мешок? И потом болтаться на потрошильне? Или вы из тех, кто считает, что бешеных собак нельзя стрелять, а надо их кормить-поить, давать книжки читать и освобождать досрочно за образцовое поведение, чтоб они еще успели подушегубствовать? – За какого вы меня, дурака, принимаете? Нет, конечно… – Так чего спорим? Чем своих терять, лучше пойти на любые меры по отношению к противнику. Притормозите, «жип» отстал. Как дальше поедем? – Можем аккуратно выбраться на нижнюю дорогу и по ней до АТЭП доберемся. По дороге можно будет глянуть, что на заправках творится. Между Знаменкой и Шуваловкой как раз две заправки ПТС стоят. Вот и посмотрим, кто тут верх держит. – АТЭП – это что? – Автотранспортное эксплуатационное предприятие. Мы там с Валерой работали. – Что-нибудь есть интересное? – Большегрузный транспорт. По нынешним временам не самое ценное. Ремонтное производство. Но мне интереснее то, что там наши семьи рядом. Лично для меня это и самое ценное, и самое интересное. – У них как, все в порядке? – Пока да, я им все время звонил. – Тогда так и делаем… Нижняя дорога совсем пустая, в отличие от Санкт-Петербургского шоссе, идущего параллельно и на возвышенности. Там-то много брошенных автомобилей. Идем на приличной скорости, и я стараюсь снять все, что глазу видно. Зомби попадаются всего два раза – у коттеджного поселка пузатый мужик в роскошной шелковой пижаме, с виду целый, и совершенно противоположная ему по всем статьям бабка в резиновых сапогах и облезшем лапсердаке. Эту грызли за лицо, кто – непонятно, потому как стоит посреди леска… У деревни Шуваловка (это такой набор деревянного зодчества в русском стиле, даже с ладьей, а среди всей этой роскоши спрятан ресторанчик) безлюдно. Опять же высылается разведдозор со мною в хвосте. Вот тут Ильяс тихонько присвистывает: он первый засекает спрятанные около заправок бронетранспортеры. Так их не видно, но, когда покажут, гробовидные контуры выступают отчетливо. – Ну ты глазастый! – А то ж! Я ж не зря из семьи, где были амурчики! – Какие это амурчики? С луками? – Ага. – Кончайте трепаться! Такой возможный противник будет серьезной угрозой. Людей долго не удается засечь, наконец там проходят два человека – один в ментовской форме, другой штатский. У обоих что-то длинное в руках, но не «калаши». – Итак, какие мысли? – Мысли такие, что соваться под пулеметы как-то стремно. Если это свои – один коленкор, а если нет – то мы и вякнуть не успеем. – Фифти-фифти. – Пошли обратно… Дмитрий все это время пытается шарить в эфире, но как-то нефертикуляписто это у него получается. Пока ничьих переговоров не поймал. Быстро проводится блиц-опрос: соваться ли нам туда, где стоят БТР? Результаты не удивляют – все единогласно решают этого не делать. В скором времени, убедившись, что в АТЭП ворота настежь и никого нету, просачиваемся дальше вдоль забора. – Тут завод, для рыбаков какую-то механику делали… А сейчас тут и мои. Выходим аккуратно, а то шарнут сгоряча… Я почему-то ожидал, что домашние сидят в каком-то лодочном гараже, а они довольно комфортно разместились в домике не то сторожа, не то диспетчера. Видна пристань, причалы. Если это и не яхт-клуб, то что-то похожее. Подступы просматриваются и простреливаются. Но тут чисто – ни живых, ни мертвых. На всякий пожарный выставляем часовых, после чего наконец происходит встреча. Нельзя сказать, что шибко радостная. Как-никак двое тяжелораненых – по одному в каждой семье. Поэтому радость быстро стихает, как только узнают о последних событиях. Всего тут шесть человек: старушка, две женщины и трое детей – от девушки на выданье до погодков мальчишки и девчонки лет семи-восьми. Два ружья – у решительной на вид женщины, оказавшейся как раз Ларисой Ивановной, и у старушки. Держат уверенно – видно, что умеют с оружием обращаться. – Ну и как вы тут жили? – Как всегда, – фыркает Лариса Ивановна. – Куры не доены, кошки не стрижены, тараканы не кормлены, и щи пригорели… – Собирайте вещи. – Уже все с час как собрано. Как Миша с Валерой? – Их оперируют. Пока сказать нечего. Надеюсь на хороший результат. – Понятно. Ну здесь нам делать нечего. На какой машине поедем? – Вон на той, видите – подгребают? Хоть жена Семен Семеныча видывала виды, тут у нее брови становятся домиком, – похоже, не видала она «хивуса». Странно, – раз они тут обретаются, то наверняка лодка своя есть, должны бы встречаться. – Так мы морем поплывем? – Скорее полетите. Эта штука на подушке воздушной. – Ой! Я бы лучше сушей. – Лора, не дури. Пятнадцать минут – и все в Кронштадте. Там встретят. – Я бы лучше сушей. – Мишке сиделка не помешает. И детей сейчас по дорогам возить совсем ни к чему. Не валяй дурака. |