Книга Счастье под запретом, страница 88 – Джо Беверли

Не волнуйся, велел ей муж.

Да уж.

Серена со вздохом отправилась в гостиную, где Френсис уже принимал гостей. Николас и Элеонора были такими же милыми, как и вчера вечером, но Серена по-прежнему беспокоилась из-за Николаса. Было нечто особенное в его взгляде — наверное, необыкновенная проницательность, из-за чего она казалась самой себе прозрачной. А она вовсе не хотела бы, чтобы он догадался о том, что волновало ее в данный момент.

Разговор шел обо всем понемногу — политике, посевных работах, светских сплетнях и погоде. Кажется, Серене предстояли довольно мрачные и тревожные часы.

— Святые небеса, — сказал вдруг Френсис. — Давайте побеседуем о более приятных вещах. Как там Арабелла?

— Френсис, — изумилась Элеонора. — Неужели ты относишься к нашей семейной гордости и радости как к вещи?

— Боже упаси! А все же, как у нее дела? — Френсис повернулся к Серене. — Арабелла — дочь Николаса и Элеоноры.

Ответил Николас — с отчетливым восхищением в голосе:

— Несомненно, она крайне недовольна нами. Она, видишь ли, твердо уверена, что правит всем миром. Она, конечно, довольно милостивый тиран, но мы решили все же ее немного проучить и поэтому оставили в Сомерсете.

— Значит, она капризная?

— Конечно, нет. Но ей понравилось общество двух Леандеров, и она объявила, что ей хотелось бы побольше братьев и сестер. Мы объяснили ей, что все они будут младше ее, а не старше, но она упрямится.

Серена слушала всю эту чепуху с возрастающим изумлением.

— Сколько лет вашей дочери, мистер Делани?

— Древняя, как Мафусаил. Ей четырнадцать месяцев.

— О, и она уже разговаривает?

Элеонора рассмеялась.

— Пусть болтовня Николаса не введет вас в заблуждение, Серена. Он утверждает, что понимает любой звук или отрыжку любимой доченьки, но мне кажется, что он интерпретирует все так, как хочет. Это он жаждет дюжину детей.

Ее муж улыбнулся.

— Вот именно.

После недолгой беседы на разные темы Френсис увел Николаса показать кое-какие документы на свои владения. Когда обе женщины остались наедине, Элеонора сказала:

— Вы уже догадались, да? Нам дали возможность поговорить, потому что посчитали, что вы, возможно, захотите посоветоваться. Пусть это вас не волнует. Мой премудрый Николас в своем репертуаре.

Серена уставилась во все глаза на Элеонору Делани.

— А зачем бы мне советоваться с вами?

— Понятия не имею. Но Френсис и Николас сегодня пол-утра беседовали с глазу на глаз в кабинете. Они очень близкие друзья, и никакая разлука не поколебала их отношений.

— Мне говорили об этом. А вот Френсис даже не упомянул мистера Делани при мне ни разу.

— Признаться, Николас тоже почти не рассказывал мне о друге в начале наших отношений. Но Френсис оказывал ему огромную поддержку — был как бы его якорем в плохие времена. И мы хотели бы помочь вам, чем только сможем,

— С чего бы нам потребовалась ваша помощь?

— А разве вы в ней не нуждаетесь?

Серена пожала плечами.

Элеонора помолчала и вдруг сказала:

— Кажется, я уже была беременна, когда мы поженились.

Серена изумленно взглянула на нее.

— Кажется?

— Мы не стали ждать вердикта врачей. А разница в пару недель не имеет значения при рождении ребенка.

— Да, если это всего лишь недели, а не месяцы.

— Вот именно. Я просто хотела, чтобы вы поняли: я хорошо знаю, насколько болезненной и щекотливой может быть подобная ситуация.

— Забеременеть преждевременно не идет ни в какое сравнение с тем, что ты вдова Мэтью Ривертона, уверяю вас.

— Но быть вдовой Ривертона все же лучше, чем быть его женой, — подмигнула Элеонора.

Серена не выдержала и прыснула от смеха.

— Помнится, — посерьезнев, продолжила Элеонора, — я как-то задумалась насчет платы за совершенный грех, потому что оказалась счастлива вследствие своего грехопадения.

— Вы полагаете, что я сопротивляюсь своему счастью?

— Не знаю. Но людям свойственно считать, что они не заслуживают иных подарков судьбы, и потому они изо всех сил борются с этим. А вам судьба подарила в супруги лучшего из мужчин. Наряду с этим у вас положение в обществе и солидное богатство, и все без жутких мучений, какие выпали, к примеру, на долю Бет. У вас будет ребенок…

— Я прекрасно осознаю, как мне повезло, — перебила ее Серена. — Я лишь страшусь, что все это будет самым гнусным образом уничтожено.

Решившись наконец на откровенность, она рассказала Элеоноре о позорных рисунках.

— И мне почему-то не верится, что Френсис собирается заплатить братьям, но из каких именно соображений, я не знаю. Мне он не говорит.

— Стоило бы, наверное, заплатить, хотя бы для вашего спокойствия.

— Мне теперь никогда не будет покоя, — заявила Серена. — Мои братья воспримут это лишь как хорошее начало.

— Верно. Я поговорю с Николасом, если Френсис не сделал этого сам. У меня тоже жуткий братец, но Шалопаем не впервой расправляться с такими персонами.

Содрогнувшись, Серена припомнила, что Фернклиф думал о Шалопаях.

— А что случилось с вашим братом?

— Не знаю. Он уехал за границу.

Серену это нисколько не убедило в благонамеренности Шалопаев.

— Как вы думаете, Шалопаи опасны?

— О да, если они считают, что борются за правое дело.

На этом, однако, беседу пришлось прервать, потому что вернулись Френсис и Николас, а вслед за ними начали один за другим появляться гости. Арабелла и княгиня Кол. Делани вскоре уехали, и хотя гости не задерживались, поток их не иссякал, поражая громкими именами. Лорд и леди Каупер, герцог и герцогиня Еовил, граф и графиня Ливерпуль, герцог и герцогиня Белкрейвен…

Серена взглянула на часы — уже четыре. Она огляделась, надеясь, что Френсису удалось выскользнуть ненадолго, но он спокойно беседовал с герцогом Белкрейвеном. Он что, ничего не собирается делать?

А может, он уже решил проблему, убив обоих братьев?

Бет, одетая в роскошный наряд, выступала в роли величавой маркизы. Она подошла и сказала:

— Не волнуйся ты так. Все складывается просто блестяще. Ты прекрасно со всем справляешься.

Серена не смогла скрыть свою тревогу:

— Я чувствую себя марионеткой. Улыбаюсь, киваю, снова улыбаюсь.

— Ужасно, правда? Но скоро твои мучения кончатся.