Онлайн книга «Верный муж»
|
– Забери куртку обратно, – советует Наташа. – Скажи, передумала. – С ума сошла? – пугаюсь я. – Как «передумала»? Разве так можно? И ей она, в конце концов, нужнее. – Да? – удивляется Наташа. – А это почему? Сидит на ней, как на корове седло. Цвет убивает. Куда ей серый? Она сама вся серая! И почему – нужнее? Чем тебе? Ты сколько лет замужем? Я пугаюсь. – Семнадцать, – тихо говорю я. – А что? Звучит как приговор. Наташа усмехается. – А то! – продолжает она. – Семнадцать! Немало! И взгляд у твоего… – Какой? – совсем теряюсь я. – Заинтересованный. Вот какой. Кобелячий такой взгляд. Ты что, не замечаешь, как он на баб смотрит? Опаньки! Ну и стерва эта Наташа! Завистливая стерва! – У нас прекрасная семья, – отчеканиваю я, – и мы друг другу доверяем! Она кивает: – Да пожалуйста! Доверяй на здоровье! А вот она, Ольга эта, тебе бы куртку не отдала! Не сомневайся! А я и не сомневаюсь. Не отдала бы, правильно. Ну и черт с ней! А мой бюджет сохранен! И нервы, кстати, целее. Я удираю от противной Наташи, а в комнате уже делят кастрюли. Точнее – набор. Три кастрюли разного размера, чайник, сковорода и турка. Кидаем жребий – если бы это не придумала Инеска, точно была бы кровавая драка. Ни Инеска, ни Кетошка в лотерее не участвуют – у Инески похожий набор есть, а Кетошка готовит в посуде, доставшейся ей от грузинской бабули – глиняной кеци и чугунной. Итак, нас трое. Пишем бумажки и бросаем жребий. И мне достаются сковорода и турка. То, что совсем не нужно. Кофе мы не варим, а пьем растворимый. Мясо отвариваем, а курицу запекаем – у мужа язва, и мы ничего не жарим. И на черта мне эта турка и сковородка? Я расстраиваюсь так, что стыдно. На глаза наворачиваются слезы. Потерю куртки я не переживала так сильно, как потерю вожделенных кастрюль. Ко мне подходит Ольга и отдает свои бумажки. На них написано – кастрюля большая и кастрюля средняя. – Возьми! – говорит она. – Зачем они мне? Мать испортит, а мне готовить некому. – Ну, – тяну время я, – сегодня некому, а завтра… – Вот завтра и куплю! – улыбается Ольга. И я снова счастлива! И это значит, что хозяйки во мне больше, чем женщины! Потому что кастрюли важнее! А как же мой муж с «заинтересованным» взглядом? Ну и черт с ним! Уйдет – буду любоваться кастрюльками. Они-то мне точно нервы не попортят. Я глажу руками это красное, в желтых и синих цветах, эмалированное чудо. Одна – для первого. Другая – для каш, пюре или компота. Нет! Нет и нет! Зачем убивать эту красоту такими банальностями, как щи или овсянка! Поставлю на полку, пусть стоят и украшают мою кухню! И еще – мою жизнь! Я с благодарностью смотрю на Ольгу и уже ее не ненавижу и даже почти люблю. Финские сигареты хватает Кетошка – три блока, для мужа. Никто не возражает. Что сигареты! У Марьяны есть еще и итальянские макароны – целых пять пачек. Тоненькие, длинненькие, желтенькие, в красивой красной пачечке. На них написано – «Спагетти». Настоящие спагетти! Мы разглядываем их, как папуасы стеклянные бусы. А как делить? Пачек пять, нас шестеро. Отказываться никто не собирается – благородных нет. Назревает конфликт. Марьяна чувствует себя виноватой и пытается спасти положение: – Есть еще ветчина! Датская, в банке! Кому-то ее, остальным макароны. Ветчина. Датская. В банке. Это неплохо, но… Ветчину мы все ели, а вот настоящие спагетти! Вспоминаю из книг – томатный соус, чеснок, листья базилика. Вот с последним ингредиентом туговато. Что за птица – базилик? Можно просто – с сыром. «Российским». И ничего плохого! Нет! Макароны – мне! Потому что мои дети их обожают! Даже наши – серые, толстые и клейкие. На ветчину соглашается Инеска – дочке Лильке в дорогу, – и мы облегченно вздыхаем. Потом наша кудесница достает полотенца – махровые, толстые, пушистые. В цветах. И целых десять штук. Инеска решительно заявляет: – Четыре – мне! Лильке на сборы. У них все девки с импортными полотенцами, а моя – с советским старым дерьмом. Стыдоба. Ей никто не возражает – имеет право. Да и потом – ветчина. Совесть же у нас есть. Плещется на донышке. Осталось шесть полотенец. Нас – четверо. Кетошка жалобно говорит: – А можно мне два? Одно маме на день рождения! Юбилей все-таки! – А как делить четыре? – желчно осведомляется Ольга. – Нас-то трое! – Два могу взять я, – тихо вякаю я. – Да? – усмехается Наташа. – И я не прочь! Умная какая! Или у твоей мамы тоже юбилей? Марьяна оживляется и напряженно следит за баталией. Переводит взгляд с одной на другую, ждет кровавой развязки и… По-моему, балдеет. – Я могу вообще не брать! – обиженно говорит Кетошка и начинает хлюпать носом. – Да бери ты! – зло обрывает ее Наташа. – Юбилей ведь, – подкалывает она. – А третье разрежем! – вторит ей Ольга. И я уже жалею, что отдала ей куртку. Компромисс Марьяна не предлагает. Мы молчим, не желая уступать. Я, кстати, недавно уже уступила. И тут в комнату входит мой муж. Весьма недовольный, невыспавшийся, с заломом на правой щеке. – Всё, надеюсь? – спрашивает он, кивая на часы. – Три утра, между прочим. – Это ты к чему? – срываю на нем свою злость и тут же об этом жалею. – Да так, – жестко отвечает он. – На всякий случай. Не натешились еще, дамочки? И я понимаю, что от лишнего полотенца я уже отказалась. Семья дороже борьбы. За полотенце – уж точно. Тут подает голос лысый маленький Сеня. – Покурим? – с улыбкой во весь щербатый рот предлагает он моему мужу. Муж (желваки на лице в работе) мрачно кивает и бросает мне: – У тебя пятнадцать минут. – И желчно добавляет: – Дорогая! Я начинаю запихивать в сумку свои драгоценные покупки. Руки дрожат – про мужа я позабыла. И про то, что нам завтра на работу, – тоже. Мне вставать в восемь, а ему, между прочим, в шесть. То есть через два часа, с учетом дороги. Может, лучше не ложиться? Интересно, смогу ли я это озвучить? Марьяна ныряет в сумку и выуживает с самого дна конверт. Обычный почтовый конверт. В голове пролетает мысль: «Завещание. Сейчас она огласит завещание. На некупленные товары повседневного спроса и пустые баулы. Свои кроссовки и Сеню – кому?» |