Онлайн книга «Песня цветов аконита»
|
Зачем его оставили здесь? Юный актер старался не думать. Он будет ждать, как велено. Сколько? И чего? В голове вертелись все россказни, которые когда-либо слышал о наместнике… и прогнать их было невозможно. Устал — но сон не шел, хотя давно спустилась на землю ночь. Под тонким теплым покрывалом ворочался так, что дверь распахнулась и на пороге возник Кайки с вопросом, все ли в порядке и не надо ли чего? — Нет, ничего, — испуганно пробормотал Айхо, и дверь затворилась вновь. А он вскочил и бесшумно скользнул в угол комнаты, достал зеленый флакон. Порошок растворяли в воде — щепотки достаточно, чуть больше — опасно. Просить воды юноша не решился. Да и на флакон посмотрел с жадностью — и сомнением. Те, кого страшно назвать, обычно приходят ночью… Но так даже лучше. Тогда он будет спать и ничего не почувствует… Айхо отогнал от себя неприятную мысль и бросил щепотку порошка в рот. Горький… Зато сны сладкие. И спокойно… Ему привиделась птица, она несла Айхо в когтях над зеленым лесом, над полем. Полет был сказочно, головокружительно прекрасен, — а потом когти разжались, и он полетел вниз, ударился о корни, разбился и умер. Бешеные глаза Кайки, приводившего юношу в чувство, — и полные спокойной насмешки глаза наместника, когда Айхо наконец появился перед ним. Был уже полдень. — Заехал взглянуть, как тебе здесь. Слуга зря волновался — мог бы тебя не будить. По глазам было видно — все понимает прекрасно. А дальше-то что? Разгневан? Забавляется? Не понять. А тот больше ничего не сказал — поднялся и ушел. И когда его ждать, не сказал. — Оххх… Что со мной будет? — юноша уткнулся лбом в деревянную стену. Постояв так немного, сорвался с места, выбежал за ворота — дорога была пуста. — Ну, не дергайся так — похоже, господин не разгневался, — философски заметил Тара. — А если и накажет — не беда, не станет же он ломать игрушку, еще не взяв в руки. От таких утешений хотелось завыть. Но мальчишка привык и лицом владеть, не только смычком. Слуги наверняка следят за ним. И он сделал, что мог — виновато и озорно улыбнулся. — Я оправдаю доверие. Я просто устал… Про флакон они знать не должны. Айхо вчера надежно спрятал его… еще до того, как сознание улетело в неведомые дали. * * * — Не прячь глаза. Про киуру и черный корень я знаю. Тебя пришлось долго будить. Ты немного перестарался — выпил больше, чем нужно. — Тогда… — он сжался. — Ведь моя вина велика… — Не так уж и велика. Ты мог… — наместник не договорил. — Посмотри на меня. Ты ждешь наказания? — Да, господин. — Какого? Под плети тебя положить? Зачем? — Я заставил вас ждать. — Значит, после наказания тебе станет легче? — Тогда я знал бы, что прощен. — А может, попробуешь поверить так? Темный румянец вспыхивает, радостный — Айхо прижимается щекой к протянутой руке, не осмеливаясь встать. А господин произносит задумчиво: — Верно про тебя говорили. Ты не просто послушен, ты прямо желаешь, чтобы тебе причинили боль. — Нет… конечно же, нет! — Как барабан — чтобы инструмент запел, надо ударить. Чем сильнее, тем ярче звук. Главное, не перестараться… — и задумчиво продолжает, кажется, лишь для себя: — Музыка бывает разной, дружок. Тебе ли не знать. Что же… посмотрим. Браслеты на смуглых руках — яркие, один с колокольчиками. Звон тихий, приятный для слуха. Расставшись с нарядом актера, браслетов не снял — не подумал даже, они словно частью его были. Менять — сколько угодно, совсем без них никуда. А господин уже о другом речь завел: — Что видишь, когда над тобой — власть этого зелья? …Как можно спрашивать о таком? Как ответить? Кровь то прильет к лицу, то отхлынет. — Не бойся меня. Не хочешь — не отвечай. Вот такими словами его уж точно можно заставить сделать все, что угодно. Высокий говорит «если хочешь». А разве не на все — его воля? — По-разному, господин, — юноша опускает глаза. — Но всегда хорошо. Иногда я могу летать… и лечу куда-то. Вижу солнечных птиц — они играют вдали, машут крыльями… Лицо Айхо, все еще виноватое, вновь покрывается легким румянцем — и становится детски мечтательным. Сейчас был день — страх ушел, и мальчишка говорил свободно. — Я и наяву вижу такие сны, когда играю на тоо или стою на подмостках. А потом… не хочется, чтобы прерывалось видение. — Ты любишь людей, Айхо? — внезапно спрашивает наместник. — Да. Я отдаю им… душу. — А себя — любишь? Брови мальчишки поднялись удивленно. — Не знаю, Высокий. Я не думал. Зачем мне это? — Думать? — Нет… испытывать любовь к себе? Не нашел что ответить. Недолгое счастье от того, что простили, к вечеру сменилось прежним глухим ужасом. Айхо бродил по комнатам, вспоминая все страшное, что слышал о хозяине Окаэры. Два дня тот навещал юношу ненадолго — и даже не прикоснулся. Почему? Айхо приглядывался к малейшей тени огромными глазами. Прислушивался к малейшему шороху: ведь не обязательно оборотню принимать человеческий облик… Миг был, когда он, всегда послушный, решился бежать — но то ли случайно, то ли намеренно на крыльце сидел Кайки. Айхо вернулся к себе, съежился в уголке и ждал. Но никто его не потревожил. Стук копыт во дворике раздался к вечеру следующего дня. Пасмурная погода — стемнело раньше обычного. Голоса во дворе… а в комнатке Айхо горела всего одна лампа. Он кинулся зажечь еще лампу или свечи, чтобы прогнать темноту — но зажечь огонь все не удавалось, а под конец он уронил и лампу и свечи рассыпал. Дверь открылась, и мальчишка простерся на полу, не видя, но и не сомневаясь, кто появится на пороге. — Здравствуй. Вошедший чуть повел в сторону Айхо рукой: — Встань. И, удивленно глядя на лежащую в углу лампу и свечи, облитые маслом, спросил: — Что ты здесь делал? — Я пытался зажечь… На миг Айхо показалось, что тот сейчас рассмеется. Но господин лишь сказал: — Идем. Тара уберет… — И направился в другую комнату. Юноша послушно последовал за ним. Там было светло. И все видно… Он был таким же, как и в прошлый раз, и позапрошлый — но Айхо исподволь так пристально вглядывался в это лицо, что отметил едва уловимые тени. И это его испугало. Оборотню нужна очередная жертва — не этим ли вызваны признаки усталости на совершенном лице? |