Онлайн книга «Песня цветов аконита»
|
Асаланта. Он понял. Он не успел испугаться — но пальцы разжались, и к звону цикад добавился новый звон… Инстинкт лесного зверька. Он не должен был догадаться, однако сумел — но, быть может, слишком поздно. Успел выпить всего глоток… — Позови господина Ёши! — крикнул он мальчишке, белым пятном мелькнувшему слева — и сорвался с места. Может быть, напрасно. Когда он влетел к себе, время кончилось. Он закричал и упал на колени перед кроватью. Попробовал встать — но тело свело судорогой, пальцы сжались на шелке покрывала. Его не пожалели, он должен был умирать трудно. Ёши, опытный врач, понял все, как только увидел его. Нельзя было коснуться — он заходился в крике. Только своего помощника Аташи допустил туда — и закрыл двери перед остальными. — Тише… Пей, — горько: обжигает горло. Чьи-то руки держат за плечи. Ему кажется — он снова там, на дороге… — Тише… Теперь все хорошо. Как долго… Он знает — боль легко прекратить. Но попросить об этом не может: горло перехватило спазмом. — Вот так. Поверни ему голову. — Наставник, он справится? — Возможно — ведь он жив до сих пор. — А говорить-то сможет? Он так сорвет голос. — Аташи, ты дурак. — Но ведь Солнечный … — Ты дважды дурак. Вот он сейчас меня слышит. И наверняка согласен со мной… — Наставник… — О, Сущий, о чем ты думаешь? О жизни человека или о починке игрушки? И это мой ученик! — Но он… — Помолчи и не отвлекай меня… Успокойся, дружок. Скоро будет легче… Повелитель был занят беседой с Хисорэ, начальником гвардии Островка. Увидев растерянные глаза посыльного, прервал разговор, сам вышел в соседнюю комнату. Выслушал. Ему не посмели сразу сказать, в чем дело — он понял только, что его любимцу плохо. Направился к Малым покоям — через полдворца, почитай — шел быстро, за ним едва поспевали. У дверей сопровождающих отослал. А миг спустя полог отдернулся — вышел Ёши, лучший врач Сиэ-Рэн. И сказал, не опуская глаз, все как есть — и не дал войти. Тогда Юкиро распорядился найти виновных. Не сразу, но их нашли. А пока два человека стояли в узком коридоре возле тяжелого темного занавеса — двухслойного зеленого шелка. И низший по званию смотрел в глаза повелителю — как страж на того, кто хочет пройти в запретное место. — Он не умрет, если сил организма хватит, — медленно говорил Ёши. — Он сделал только глоток. Он молод. И успел позвать меня. Может быть, выдержит. Сильная встряска… Но я верю — он будет жить. — Я хочу его видеть. — Не стоит, мой повелитель. Он даже не поймет, что вы рядом. — Все равно. — Как угодно, мой господин. — Он с поклоном отошел, давая пройти. Благословенному послышалось в его голосе осуждение. Лицо на плоской подушке серое, неживое. Губа прокушена — так ему больно. Волосы разметались сорванными стеблями травы. Ёши не хотел, чтобы он видел Йири таким? Юкиро склоняется к юноше и задумчиво трогает прядь волос. Ёши видит, как повелитель что-то тихо говорит лежащему, и врачу кажется — это обещание. * * * Он поправлялся долго — почти неделю никто, кроме Ёши и помощников лекаря, к нему не входил. Был в сознании — но лицо безучастное. Ёши брал его за руку, разговаривал, гладил холодные пальцы. Йири молчал. Только сказал однажды: — Снова меня не взяли… В комнате было тепло и солнечно, блики бежали по голубому шелку — весенним занавесам, запах цветов долетал из сада. Окна были открыты — и там, где лежал он, и в соседних покоях. Только Ёши и помощников его — Аташи и немолодую круглолицую Хээлин — видел Йири. Хээлин, говорливая, с детским голоском, окружила его трогательной заботой. Старалась вовсю — поправить что, принести, поддержать. Йири слегка уставал от нее. Аташи, десятью годами старше Йири, напротив, казался хмурым и молчаливым, но сердце имел доброе. В этот раз было как-то особенно тихо. Он помедлил, открывая глаза, — не хотелось возвращаться из полусна. До сих пор было трудно дышать. Йири понимал — все равно бы узнали, что он умер от яда, поэтому не сочли нужным сделать его смерть легкой — или дать средство медленное, не заметное сразу. Йири знал, что виновные еще живы. Человек сидел у окна, смотрел какие-то записи. Обернулся неторопливо, словно почувствовал: — Как ты? В привычно сухом тоне впервые проскользнуло что-то близкое к нежности. Лицо внимательное. Тяжело было выдержать взгляд. — Хорошо… — слова едва дались ему. Он сделал движение встать — и понял, что зря. Кружилась голова, он почти не мог шевелиться — асаланта не отпускала, даже зная, что проиграла на этот раз. — Хорошо, да? — усмехнулся мужчина в малиновом хаэне. — А по тебе и не скажешь. — Простите меня… — За что, сердце мое? За то, что ты остался жив? Непривычное обращение, кажется, отняло последние силы. Он замер. А тот, напротив, продолжил: — Пожалуй, вина на мне. Не смог уберечь. Таковы дворцы, Йири. Он отвернулся к бумагам. Юноша перевел взгляд на небо. Он часто смотрел за окно — раньше. Золотистые облачка спешили куда-то, но не успевали — их догонял ветер, обращая в ничто. — Как хорошо жить! — вырвалось у Йири. — Я рад за тебя. Ты сам это сказал — значит, тебе есть к чему возвращаться. Проговорил — и заметил с удивлением, как лицо Йири застыло. Из-под сомкнувшихся ресниц на щеку стекла прозрачная капля. — Что с тобой, мальчик? Ты плачешь? Посмотри на меня! Он подошел, склонился к кровати. Повинуясь приказу, Йири открыл глаза. Попробовал улыбнуться — на сей раз получилось плохо. Но слабость — это не то, что нужно Благословенному… — Не делай этого, слышишь? Я не хочу от тебя притворства, — потребовал Солнечный, и, уже мягче, добавил: — Ты мне дорог таким, какой есть. — Какой есть? — повторил едва слышно Йири. — Может, и так… У него не осталось сил говорить. * * * Повелитель назвал имена. Двое. Спросил: — Ты их знаешь? — Да. — Ты считал их врагами? — Я не обращаю внимания на тех, кто внизу, мой господин. — Напрасно… — Они — просто глупцы, хоть и стоят высоко. Вельможи из Первого и Второго круга так бы не поступили. |