Онлайн книга «Монахини и солдаты»
|
— Если бы это не стало сразу всем известно, еще можно было бы передумать… — Да, конечно, я сам жутко боюсь этой компании… — Дело не только в этом… а в своего рода отчаянии, душевной гордости. Я должна была, так сказать, сделать что-то разрушительное, чтобы исцелиться от горя. Понимаешь? — Пожалуй. — И еще тот наш безумный разговор… я чувствовала, что необходимо немедленно принять решение, или я умру от боли… — Милая, я столько думал над тем разговором, пытаясь понять, что тогда произошло. — И я. — Все случилось так быстро. — Мы оба совершенно потеряли способность рассуждать здраво, как покатились с крутого склона… — Но главное, Гертруда, то, как это случилось, и я чувствовал себя таким виноватым, что мгновенно поглупел… — Мне следовало не горячиться, а дать тебе высказаться… — Нет, послушай, понимаешь, было много вещей, по сути, отдельных, ну, не то чтобы отдельных, а… о черт, думаешь, я получил сотрясение? — Не хочешь прилечь? — Нет, я в порядке. Вообще-то я толком не знаю, как сказывается сотрясение. Я вот о чем. Думаю, главное и самое ужасное — это то, что я сразу не рассказал тебе о Дейзи. — Тебе следовало это сделать, немедленно, в первый же момент. — В первый момент я был слишком потрясен. Только вспомни, как это было. — Тогда во второй. — В том-то и дело… решил повременить. — Было бы правильнее и легче сказать сразу. — Теперь ты так считаешь, а выдержала бы ты правду тогда? — Это был единственный способ! — Я слишком испугался, что потеряю тебя, если расскажу. Чувствовал, не смогу объяснить свои отношения с Дейзи так, чтобы спасти наши с тобой, ты восприняла бы это как катастрофу. — Ты плохо сделал, что не рассказал, надо было верить в меня, верить в нашу любовь, ведь ты видел, как сильно я любила тебя. — Да. Я верил и в то же время не верил. Все думал: как может она любить меня? Боже! Есть разные вещи, самостоятельные, правда? Я хочу с каждой разбираться отдельно, есть столько разных вещей. Так или иначе, я не рассказал, хотел и намеревался, но все откладывал и откладывал и в конце концов пересмотрел… пересмотрел… — Что пересмотрел? — Мои с Дейзи отношения. Стал смотреть на них иначе. Они потеряли для меня важность. Я хотел, чтобы они скукожились, ушли в прошлое. И не хотел рассказывать тебе, пока они не станут совсем незначительными и бессмысленными. — И теперь они незначительны и бессмысленны? — Нет. — Продолжай. — Да, случилось одно, а потом другое, когда ты прогнала меня в первый раз… — Я не прогоняла… — Когда ты прогнала меня в первый раз, я прямиком побежал к Дейзи. — И занимался с ней любовью? — Как сказать… пожалуй… да… — Мне это не нравится. — Разумеется, но слушай. Я был так подавлен, представить не можешь, и думал, мне нужно утешение. Я просто не знал, куда идти… — Я начинаю жалеть ее, только не хочу о ней думать. Не хочу, чтобы она вообще занимала мои мысли. — Потом я, конечно, понял, насколько это ужасно… — Да, ты просто убежал. — Я не мог быть с тобой после твоих обвинений. Но наверное, надо было подождать, попробовать оправдаться и… надеяться и… — Да… — После я почувствовал, что оказался не на высоте, что сдался, предал это, нашу любовь, тот факт, что… — Да, я тоже была не на высоте. — Если бы только я оставался одиноким, если бы только не пошел тогда к Дейзи, но я пошел, вернулся к прежней… прежней… тоскливой привычке… — Привычке?.. — Ну… в любом случае потом я нашел тебя, и это было так прекрасно… — Мог бы и сказать мне в тот момент. — В тот момент я решил подождать, пока мы не поженимся. — Когда же ты рассказал бы мне? — Не знаю. Я думал, что, если обожду, это будет легче сделать, но потом понял, что становится не легче, а труднее. — А там тебя разоблачили. — Да. Видишь ли… Господи, как я хочу понять, что произошло! Ведь я вернулся к Дейзи, лишь когда решил, что потерял тебя, поэтому в том состоянии я не обманывал тебя, потом я был в другом состоянии, и все в голове у меня перемешалось, и я почувствовал себя бесконечно виноватым… — Понимаю… — А там, когда ты неожиданно набросилась на меня из-за того, что сказал тебе Джимми Роуленд… — Я просто услышала случайно. И была в таком замешательстве, так потрясена… — Дело в том, что мы с Дейзи как-то болтали, мол, хорошо было бы кому-то из нас жениться на деньгах и помогать другому, но это, разумеется, была глупая шутка. А Джимми Роуленд небось подслушал… — В том пабе. — Да. Не могу понять, почему он поступил так по-свински… в любом случае… — Это другая статья. Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду под отделением одного от другого. — И я неожиданно почувствовал себя таким виноватым, еще более виноватым, чем когда ты обвиняла меня… — Мнимая вина наложилась на настоящую… — Да, и я не мог не вести себя так, будто ничего не совершал, и тот факт, что я никогда не упоминал о существовании Дейзи, стал невероятно важным… — Конечно… Существование Дейзи было важным, уж это никак нельзя отрицать. — Да. Теперь я не мог придумать никакой лжи, теперь я не мог ничего отрицать. О господи!.. — Правда наконец настигла тебя. — Да, она настигла меня, но я не объяснил это тебе. А при отсутствии веры в тебя и нехватке характера, чтобы держаться подальше от Дейзи, это было равносильно измене… — Возможно, было равносильно измене. Но я понимаю… — А потом, конечно, когда я во второй раз побежал обратно к Дейзи, казалось, это все, конец. Меня будто кто подталкивал поступать так, чтобы все ужасное, что ты приписала мне, оказалось правдой. Да еще, о боже, я взял деньги из банка!.. — Это пустяк… — Я собирался и собираюсь их возвратить… — Ах, Тим… — Думаю, я сделал это, чтобы уничтожить себя, отрезать себе путь назад, слишком мучительно было на что-то надеяться. — Я никогда не верила, что ты всерьез задумал жить с Дейзи на мои деньги. — А мне кажется, что поверила на секунду. — Было таким ударом понять, что тебя обманывает тот, кого ты любила и кому верила безоглядно… |