Онлайн книга «Ученик философа»
|
— Вы читали Данте? — Да. — Guarda е passa [88] . — Нет, — сказал священник, — нет. Отец Бернард встряхнул тщательно расчесанными волосами (он причесался в коридоре, прежде чем войти в номер), ноздри его раздулись, щеки запылали. Он поднял руку, словно защищаясь, и как будто хотел щелкнуть пальцами, но ничего не сказал и продолжал глядеть на философа. Розанов сказал: — Давайте не будем об этом. Я позвал вас, потому что хотел попросить об одолжении. Я вас не задержу надолго. — Да? Отец Бернард ощутил разочарование. Он ожидал еще одной философской дискуссии и уже собрался сказать, что не любит думать на ходу. Ему понравилось изображать юношу, беседующего с Розановым-Сократом. Он надеялся, что такие беседы станут регулярными. — Мне придется вернуться в Америку раньше, чем я ожидал. — О, как жаль… — Как вы, возможно, знаете, а возможно, и нет, моя внучка Хэрриет Мейнелл скоро поселится в Эннистоне. — Да? — Отец Бернард понятия не имел, что у Розанова есть внучка. — Я бы хотел, чтобы вы за ней приглядывали. Отец Бернард тут же встревожился. Он представил себе грудного ребенка. В любом случае — заботы, беспокойство, опасность. — Сколько ей лет? — Семнадцать, кажется. Может быть, восемнадцать. Она была в пансионе. — И что я должен делать? — Теперь отец Бернард представил себе шумного американского подростка. Надо не терять самообладания и быстро отказаться. — Просто видеться с ней, знать, чем она занимается. — И все? — Да, с ней будет компаньонка. — Компаньонка? — Да, горничная, служанка. Они будут жить в Слиппер-хаусе. Это павильон, или назовите как хотите, в саду Белмонта, дома миссис Маккефри. Отец Бернард кивнул. Слиппер-хаус знали все. Но священника это не успокоило. — Чем она будет заниматься? — Что вы имеете в виду? — Как она будет проводить время? Она будет работать, искать работу, учиться или?.. — Я хочу, чтобы она в дальнейшем поступила в английский университет, но ей может понадобиться… руководитель, что-то вроде наставника — вы сможете взять эту роль на себя? — Нет! — лихорадочно воскликнул отец Бернард, — То есть я хотел сказать — что она изучает? — Точно не знаю. Что-то гуманитарное. Может быть, вы с ней это обсудите? — А разве вы сами не собираетесь с ней это обсуждать? — спросил священник. — О, я с ней, конечно, поговорю, но, полагаю, мы ничего не решим. Она еще очень молода. Нужно многое узнать… я имею в виду, о ее способностях, желаниях… и о… вступительных требованиях университета… Вы сможете этим заняться? — Вряд ли, — ответил священник. — Хотя, может быть, и смогу. — Вы только проследите, чтобы она что-нибудь читала и не тратила времени даром. Я вам буду платить, разумеется. Отец Бернард уставился на большое костлявое лицо философа, крупный, властный нос, влажные обвисшие губы, желтые, налившиеся кровью белки глаз. Философ с копной всклокоченных, жестких, чуть вьющихся седых волос, с плоской макушкой, был похож на очень старого генерала, русского генерала. Было немыслимо заподозрить его в хамстве. Эти его идеи рождались из безумного солипсизма, из огромной пропасти, отделявшей его от мира. — Не надо мне платить, — сказал отец Бернард. — У меня есть жалованье, у меня есть обязанности, которые я выполняю или не выполняю. Я готов внести эту девочку в список своих обязанностей, вот и все. Я поговорю с ней, узнаю, к чему у нее способности, и, если нужно, найду ей преподавателя, наверное… но не ждите от меня слишком многого, я не могу нести ответственность за… если я вам буду писать, вы будете отвечать на мои письма? — Насчет девочки — да. Отец Бернард едва не затопал ногами в отчаянии. — Но вы будете… — В экстренных ситуациях можете звонить по телефону оплаченным вызовом — это значит, что за разговор буду платить я. — Но… — Мне будет спокойней, если кто-то сможет за ней приглядывать. Я видел вас как… нечто вроде наставника… но если вы сможете просто… по вашему усмотрению. Я вам чрезвычайно благодарен. Когда она приедет, я дам вам знать. Отец Бернард беспомощно откинулся на спинку кресла. Теперь ему пришло в голову, что девушка может послужить связующим звеном между ним и философом. Разве он не хочет, чтобы такое звено существовало? Конечно, хочет. Но такая ответственность, такая ноша, способная поглотить не известное заранее количество его времени… семнадцатилетняя девушка… а если случится что-нибудь ужасное… — Ладно, хорошо, — сказал он. — Значит, договорились, — Розанов принялся перекладывать книги и бумаги, явно давая понять, что разговор окончен. Он добавил: — Если вам придется звонить, а я надеюсь, что до этого не дойдет, не забудьте учесть разницу во времени с Америкой. Отец Бернард встал. Он сказал: — Мне бы хотелось опять с вами побеседовать. — О чем? — О чем угодно. Так, как мы беседовали на общинном лугу. Или вы меня просто экзаменовали на роль наставника? — Я… нет… то было совершенно другое. Воцарилось молчание, во время которого отца Бернарда обуревало почти непреодолимое желание сказать еще что-нибудь про Джорджа. Розанов сказал: — Я уверен, вам нужно подумать о том, чтобы оставить сан. — Почему? — Разве это не будет честнее? С вашими убеждениями вы, Должно быть, чувствуете себя в ложном положении, живете ложью. Вы ведь приносили обеты. Разве вы их не нарушаете? — Ну, в наше время люди довольно спокойно относятся к… — Но вы ведь что-то обещали? — Я клялся, что верую в Тридцать Девять Статей [89] . — Но это же старомодный реалистический теизм! Разве вы в них верите? — Нет. — В чем вы еще клялись? — Повиноваться епископу. — Повинуетесь? — Нет. — Тогда что вам ваши священные обеты? — Эта фраза вышла у Джона Роберта странно, помпезной впечатляюще, — Как вы можете так жить? |