Онлайн книга «Фигня»
|
Венедикт многозначительно умолк. Валерия сидела неподвижно и только медленно бледнела. Дыхание ее стало глубже. – Тогда, – продолжал Венедикт, – я проснулся и сыграл ту песнь. – Но кто была эта женщина? – проговорил Иннокентий. – Кто она была? Жена одного индийца. Я встретился с нею в городе Дели… Ее теперь уже нет в живых. Она умерла. – А муж? – спросил Иннокентий, сам не зная, зачем он это спрашивает. – Муж тоже, говорят, умер. Я их обоих скоро потерял из виду. – Странно! – заметил Иннокентий. – Моя жена тоже видела нынешней ночью необыкновенный сон, Венедикт пристально взглянул на Валерию. – …Который она мне не рассказала, – добавил Иннокентий. Валерия встала и вышла из комнаты. – Что ж, я уезжаю в Петербург, вернусь вечером… – Венедикт встал из-за стола и вышел из комнаты. Малаец последовал за ним. Иннокентий несколько мгновений сидел в глубокой задумчивости. Затем решительно сорвал салфетку с груди и выбежал прочь из столовой. Он ворвался в свою художественную мастерскую, где на мольберте стоял холст с недописанной картиной, изображавшщей обнаженную Валерию у пруда. – Лера! – позвал он. Ответа не было. Иннокентий заглянул в спальню – тоже никого. Тогда он выбежал в сад, сначала пошел по аллее быстрым шагом, потом побежал. У пруда ее не было, в беседке тоже. Наконец он увидел жену на дальней скамье в заброшенной аллее. Она сидела с опущенной головой и скрещенными на коленях руками, а над нею, выделяясь на темной зелени сада, мраморный сатир с искаженной злобной усмешкой лицом играл на свирели. Иннокентий подбежал к ней. – Что с тобою, друг мой? – он опустился перед нею на одно колено, поцеловал руки. – Болит голова… Мне как-то не по себе… – Тебе надо развеяться, это дурной сон… Знаешь что? Пойдем на сеанс, ты посидишь в мастерской, а я напишу твою головку. Получается недурственная картина, надо ее закончить! – с деланным воодушевлением уговаривал жену Иннокентий. – Я готова, – она поднялась со скамьи. Они пошли к дому. Когда проходили мимо бывшей конюшни, где теперь стоял автомобиль, услышали ржанье. – Это белая… – сказала она. – Зачем ему две лошади? – Ты узнаешь их по ржанью? – улыбнулся он. – Да, ведь подает голос только белая… – Белый, – поправил он. – Это жеребец. – Пускай так. Каждый вечер малаец выводит его гулять, и, проходя мимо моего окна, конь ржет. Я боюсь его! – сказала Валерия. – Успокойся, ты просто не выспалась. Они поднялись в мастерскую. Иннокентий усадил жену в кресло в трех шагах от себя, надел рабочую куртку, принялся устанавливать мольберт. – Ну что ж… Начнем, – сказал он и нанес первый мазок на холст. – У тебя сегодня другое выражение лица… Не то, что было тогда, – заметил он. – Неудивительно. Лицу свойственно менять выражения. – Да, конечно… Нет, это от платья. У обнаженной женщины другой взгляд, – сказал Иннокентий. – Ты так считаешь? – Я попрошу тебя. Разденься, пожалуйста. Она пожала плечами, принялась раздеваться. Он смотрел на нее все более и более заинтересованно, потом взволнованно. Отложил кисть и подкрался к ней сзади. Обхватив жену, Иннокентий повернул ее к себе и поцеловал в губы. Она не ответила ему. Не сопротивлялась, но была совершенно безжизненна. Он отступил в досаде. – Прости. Я не сдержался. Она подхватила снятое уже платье и направилась к выходу. Иннокентий провожал ее взглядом, затем, когда она скрылась на лестнице, схватил кисточку и с размаху швырнул ее на пол. Слуга-малаец зажег курильницу в павильоне, потом другую… Сизый дым стлался по воздуху к окну. Малаец вышел в сад и, семеня, пошел по аллее к дому хозяев, внимательно рассматривая песчаную дорожку. В одном месте он наклонился и прочертил палочкой на песке какой-то знак, затем отмерил от него несколько шагов и прочертил второй, а палочку воткнул в песок рядом с ним. Его действия были загадочны и почему-то пугающи. Венедикт вернулся к вечеру. Он проследовал к своему павильону по аллее. Увидел на открытой террасе наверху Иннокентия и весело помахал ему рукой. Иннокентий ответил ему тем же, но его приветствие было не столь оживленным. Венедикт вошел в павильон, и они со слугою поприветствовали друг друга по восточному обычаю, сложив ладони перед грудью и кланяясь. Затем Венедикт разделся до пояса и сел на низкий кожаный пуф. Малаец уже приготовил растирания. Сделав несколько пассов над головою Венедикта, он принялся натирать его мазями. Глаза Венедикта были прикрыты. В зеркалах, окружавших комнату бессчетное число раз отражались две фигуры в синеватом дыму курильниц. Венедикт вошел в столовую с небольшой книжкой в руке. Иннокентий встретил его, пожал ему руку. Валерия сидела за столом и читала журнал. – Добрый вечер! – поклонился ей Венедикт. – Здравствуйте, Венедикт, – спокойно сказала она. Венедикт сел за стол, положил перед собою книжку. – Новый поэт. По-моему, превосходный, – указал он на книжку. – Николай, подайте, пожалуйста, кофе, – распорядился Иннокентий. Камердинер с поклоном удалился. Валерия взглянула на книгу. – Кто же? – спросила она. – Некто Александр Блок. «Стихи о Прекрасной Даме». – Вот как? – иронически проговорил Иннокентий. – Где же он встретил Прекрасную Даму в наше прозаическое время? Венедикт взял томик. Вхожу я в темные храмы, Совершаю бедный обряд. Там жду я Прекрасной Дамы В мерцаньи красных лампад. В тени у высокой колонны Дрожу от скрипа дверей, А в лицо мне глядит, озаренный, Только образ, лишь сон о ней, — прочел он. – Не правда ли, красиво? – Излишне красиво, – поправил Иннокентий. – А что скажет прекрасная Валерия? – шутливо спросил Венедикт. – Обман. Все обман… – произнесла она, как бы про себя. – И стихи, и лампады… И сны. – Сны – нет! – вдруг горячо возразил Венедикт. – Вы знаете, есть новейшая философская теория о том, что никакого сна нет. Это другая реальность, и еще неизвестно, какая из двух реальностей истинней… |