Онлайн книга «Фигня»
|
Снова отрицательный жест. Камердинер направился обратно. В это время в столовой происходил следующий разговор между супругами. – Иннокентий, мне надо в Петербург сегодня. Распорядись, пожалуйста, чтобы Георгий подготовил авто, – сказала Валерия. – В Петербург? Дорогая, зачем тебе Петербург? Стоят такие дни, а в Петербурге дым и копоть! – Мне надо. – Ну, хорошо… Вошел камердинер. – Так что гость изволили отбыть, – доложил он. – Куда? – спросил Иннокентий. – Не имею чести знать-с… – Неужто в Петербург отправился спозаранку… – вслух размышлял Иннокентий, и вдруг его озарило какое-то подозрение. – Лера, зачем все-таки ты едешь в Петербург? – Мне нужно во дворец. Я обещала великим княжнам… – Ну что ж… – Иннокентий был недоволен. – Николай, распорядитесь, чтобы закладывали авто. – Слушаю-с… – поклонился камердинер и исчез. Через некоторое время Иннокентий провожал жену в город. Авто подкатило к главному входу в особняк. Валерия в своем обычном автомобильном костюме, состоящем из кожаных галифе, пиджака и шлема с очками, поцеловала Иннокентия и села в машину. Машина тронулась. Иннокентий помахал ей вслед. Автомобиль выехал на шоссе и почти тут же повстречался с пролеткой, в которой ехал священник в рясе. Это был отец Диомидий, духовник Иннокентия. Батюшка раскланялся с Валерией на ходу. Авто поехало дальше. Батюшка, остановив пролетку, долго смотрел ей вслед, потом перекрестился, озабоченно что-то бормоча и поехал дальше. Через минуту он уже въезжал в поместье Иннокентия. Подъехав к главному входу, батюшка остановил лошадь и вышел из пролетки. Иннокентий ждал его. Он подошел к батюшке и поцеловал ему руку, а святой отец осенил его крестным знамением. – Здравствуйте, батюшка. – Здравствуйте, сын мой… – Святой отец, я пригласил вас, чтобы вы приняли от меня дар нашему храму… – продолжал Иннокентий. – Спасибо, Иннокентий Петрович. Вы нас не забываете. Что же за дар, смею осведомиться? Они не спеша пошли по аллее вглубь сада. – Серебряная чаша. Она досталась мне от моего покойного дядюшки генерала Раевского. Он был бездетен, одинок… Скончался в своем имении под Тулой. Чаша большая, ею можно пользоваться при причащении… – А как же. Освятим и воспользуемся. Благодарю… Вы наш постоянный даритель, – еще раз поблагодарил батюшка. – Но не только это заставило меня обратиться к вам. Я хотел просить вашего совета. Не знаю, как мне поступить… – Иннокентий замялся. – А вы расскажите, сын мой, что вас заботит. – У меня есть друг, вы его знаете. То есть, знали… – Венедикт? – Он. Самый близкий друг, с которым мы вместе выросли. Вы крестили нас в один день. Он вернулся из дальних странствий… А Венедикт в это время скакал на своей черной лошади в поле, а рядом с ним скакал оседланный белый конь. Венедикт был в своем индийском костюме, в чалме с бриллиантом. Он доскакал до высокого берега реки и спешился. Здесь он привязал лошадей к стволу дерева, подошел к кромке обрыва и уселся на краю пропасти в буддийской позе «лотоса». Солнце садилось в тучу у горизонта. Закат зловеще пылал всеми красками. Лицо Венедикта было печально и сосредоточено. Белый конь и черная лошадь смирно стояли, положив морды друг на друга. Солнце блеснуло последним лучом и погрузилось за горизонт. Зажглись звезды. Лицо Венедикта потемнело, лишь глаза ярко блистали, когда он открывал их и беззвучно молился. А в Петербурге, на квартире матушки Валерии, происходил спиритический сеанс. Снова сидели за круглым столом при свече матушка, Валерия и няня Серафима. На этот раз дух отца вызывала Валерия, которая проникновенно говорила: – Отец, услышь меня! Помоги мне! Я не понимаю, что со мной. Я люблю своего мужа, хоть у нас и нет детей, я счастлива с ним… Каждое утро я радуюсь, когда вижу Иннокентия, он мил со мной, у нас мир и покой в семье. Но недавно… это началось.. Не знаю, как тебе сказать… Во мне поселились тревога, непокой. Я будто лечу куда-то и не могу остановиться. А сны, сны! Что-то черное и непреодолимое облекает меня… Сладость и истома. Отец, такого не было! Что это? Я не знаю этому названия. Куда и что меня влечет? Ответь! Дрожащими пальцами она дотронулась до блюдечка. То же сделали матушка и няня. Блюдце поползло по столу и остановилось на букве «А». – А! – выдохнула матушка. Следующей была буква «М». Весь ответ сложился в короткое слово «АМОК». – Амок? Что это? – проговорила Валерия. – Первый раз слышу, – сказала матушка. – Амок… амок… – потерянно повторяла Валерия, и вдруг вскочила с места, заторопилась. – Матушка, мне ехать пора! Матушка, не поминайте лихом! – Боже, Лера, что с тобой! Да ты не в себе! – Матушка, не останавливайте! Амок! Да-да! Это амок! Я не знаю, что это, но слово страшное и верное… Я возвращаюсь! Батюшка и Иннокентий сидели на высокой открытой террасе над ночным садом и пили чай. – И его слуга очень странен. Он малаец, немой, но не глухой, – рассказывал Иннокентий. – Он часто колдует в павильоне… – Чары бесовские! – воскликнул батюшка. – Венедикт, помнится, был не совсем тверд в вере, а поскитался по странам диким и растерял остатки… Внизу на темной, освещаемой луной дороге, показался Венедикт в белой чалме верхом на черной лошади. Рядом шла оседланная белая. Их силуэтв четко виднелись на темной дороге. – Вот, вот он, смотрите! – указал Иннокентий. Всадник въехал в парк и последовал по аллеям. Сквозь листву кое-где мелькали профили белой и черной лошадей. – Вот что я скажу, Иннокентий Петрович, – начал святой отец. – Хоть старинная дружба и предъявляет права, но благоразумная осторожность указывает на необходимость проститься с Венедиктом. Удалите его по-хорошему, по-христиански… Вам и супруге вашей будет спокойней. – Спасибо, батюшка! Я непременно это исполню. – Вот и славно… Вдруг на дороге показались горящие автомобильные фары. Иннокентий подался вперед, встревожился. – Валерия возвращается! Почему они возвратились одновременно! Неужели они… – он не договорил, но огонь ревности вспыхнул в нем. Автомобиль с Валерией, прожигая фарами пространство, двигался по ночному саду, волшебно освещая деревья. Батюшка и Иннокентий спустились по лестнице в холл первого этажа особняка. |