Онлайн книга «Фигня»
|
Надя рассказывала. – Театры любит… Как прилетим в какой-нибудь город, сразу идем в театр всем экипажем. Потом обсуждение спектакля… Особенно комедии. Но не пустые, а со смыслом. Правда, смеялся на них он мало, все больше грустнел. Выйдет из зала, головой тряхнет и говорит: «Ничего, еще не вечер…» – А что это значит? – последовал вопрос. – Кто его знает?.. Я его как-то спросила: «Геннадий Сергеевич, почему вы комедии любите?» А он говорит: «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Маркс сказал». – «Чего же вы не смеетесь?» – спрашиваю. – «Да видишь, Надя, – говорит, – никак нам с прошлым не расстаться, никак…» Вошла Пирожкоова. – Надя, тебя Мила просит зайти. В справку. – Зачем? – Не знаю. – Пассажиры, видать, интересуются, – сказал один из пилотов. – А как же? Всем интересно, – согласился другой. Надя пошла к дверям. Несколько человек двинулись за нею. Чиненков и Туркин вылезли из канализационного люка, откинув изнутри крышку, и оказались в хозяйственном дворе ресторана. Здесь стояли баки, переполненные пищевыми отходами, в которых копошилось множество кошек. У распахнутого служебного входа в ресторан стояла «Волга» – пикап с откинутой задней дверцей. В нее грузили ящики с помидорами, на заднее сиденье наваливали какие-то пакеты. Сноровисто бегали официанты под присмотром буфетчицы. – Наверняка, кот здесь. К местным прибился, – сказал Чиненков, указывая на кошек. Туркин жмурился на солнце. – Откуда вы, такие красивые? Боря, погляди на себя! – сказала буфетчица. Чиненков принялся отряхиваться. – Кота ищем, Ирина Семеновна. – Какого кота? – Потерялся важный кот. Не поможете? – Не до тебя сейчас. Тут такое творится! – А что случилось? ОБХСС? – Хуже… Лунева назначили. Чиненков окаменел. – Ну, все. Это все, – не разжимая зубов, проговорил он. Туркин с корзиной ходил вдоль мусорных баков, высматривая кота… Кошки лениво укрывались за баками. Чиненков подошел к Туркину вплотную. Туркин испуганно взглянул на него. – Лунева назначили, слышал? – Думаете, это серьезно? – спросил Туркин. – Это крышка… Мне. Тебе. Котам… Всему крышка! – А мне почему? – спросил Туркин. – Ты что – не понимаешь? Теперь и твой Панкратов полетит. Все полетят. – Так это же хорошо… Давно не летали. Мало же летали… – лепетал Туркин. – Дурак! – Чиненков круто повернулся, зашагал к служебному входу. – Боря! А я? – растерялся Туркин. Чиненков остановился, обернулся. – Мой тебе совет: лови здесь кота – любого! – и дуй на службу. И сиди тихо. С котом. Жди новостей. Он скрылся в дверях. Туркин раскрыл корзину и трусцой побежал к бакам. Кошки кинулись врассыпную. Саксофонист все еще сидел в ресторане, ждал товарищей. Вокруг суетились официанты – убирали грязную посуду, рассчитывались с посетителями, свертывали скатерти, клали на столы ножками вверх стулья. Саксофонист смотрел на это удивленно. Подошел официант. – Давайте рассчитаемся. – А я не собираюсь уходить. – Ресторан закрывается. – Вот как? Интересно, почему? – Буфетчица и шеф-повар уволились. – Быстро у вас все делается. А кофе? – Гражданин, я спешу. – Да объясни толком, Кеша! – воскликнул саксофонист. – Лунев, – коротко сказал Кеша. – И… что? – Ваш товарищ был прав. Назначили Лунева. – И на этом основании я не могу выпить кофе? Не понимаю! В зал ресторана со служебного хода вошел Чиненков в грязной шинели. Подошел к официанту. – Иннокентий, налей мне сто пятьдесят. – Боря! – взмолился официант. – Ну, ты же знаешь… Борьба за трезвость! – Пожалуйста, здесь осталось, – саксофонист налил в фужер коньяку из фляги. – Спасибо, – Чиненков присел на стул. Саксофонист отсчитывал деньги. Официант взял, пересчитал, положил на стол сдачу. – Сдачи не надо, – сказал музыкант. – Я лучше знаю, что надо и что не надо, – сказал Иннокентий с достоинством и отошел. – Что с ним? – удивился саксофонист. – Сдал до копейки. – Лунев… – вздохнул Чиненков и залпом выпил коньяк. – А что это все-таки, значит? – Это значит – полетим… – мрачно сказал Чиненков. – О! Тогда я побежал. Извините! – саксофонист исчез. Чиненков посмотрел ему вслед и слил остатки его коньяка в свой фужер. Руководитель полетов Афанасьев, как раненый зверь, метался у запертых дверей диспетчерского зала, в котором Леша продолжал методично сажать самолеты. – Алексей, немедленно прекрати! – взывал он. Афанасьев подбежал к окну. Увидев, что по взлетно-посадочной полосе катится очередной самолет, он снова подбежал к двери. – Сажай! Сажай! Потом я тебя посажу! За дверью слышался ровный глуховатый голос Леши: – Рейс 4918, вас понял. Даю координаты. Удаление восемь, курс 250. Посадку разрешаю… Афанасьев вновь подбежал к окну. Вывернув шею, стал вглядываться в небо. Поодаль в нерешительности маялись Саша и Миша. – Что вы стоите?! Вызывайте «Скорую»! – накинулся на них Афанасьев. – Зачем? – Он сумасшедший! Не видите?! По полосе катился зарубежный самолет с маркой авиакомпании «САС». Афанасьев приник к двери диспетчерского зала. – Лешенька, христом-богом прошу… Зачем губишь? Зачем иностранца посадил? Нам и без иностранца не разобраться… Что он о нас подумает?.. Алексей! Ты слышишь меня?! – сорвался он в крик. – Рейс 4617, посадку разрешаю… – донесся из-за двери Лешин голос. – Леша, мне же до пенсии полгода. Потерпи чуток… Потом сажай кого хочешь… Будь человеком, Алексеи!.. – умолял Афанасьев. Он вдруг выпрямился, глаза его сверкнули безумным огнем. – Предатель! – заорал он и вдруг схватился за грудь. – Вызывай «Скорую», – шепнул Миша Саше. Тот побежал по коридору. Афанасьев без сил подошел к окну, оперся на подоконник. |