Книга Затаившаяся змея, страница 55 – Джери Уэстерсон

— Я ничего такого не заметил.

— Твои поступки будут вознаграждены. Поверь мне.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, да, отец аббат?

Криспин хотел засмеяться, но получилось что-то похожее на лай. Обвинив в этом пересохшее горло, он направился за лекарством к графину.

Наливая в бокал вино, Криспин чувствовал на себе взгляд аббата. Он знаком указал на другой бокал, и Николас кивнул. Криспин наполнил и второй бокал и подал его Николасу, но не раньше, чем отпил из своего.

Сделав глоток, аббат в задумчивости остался стоять с бокалом в руках.

— То, что Венец попал в твои руки, Криспин, не случайно. Ты испытываешь на себе его силу, но не хочешь в это верить.

Криспин осушил бокал.

— «Признак образованного ума — способность рассмотреть мысль, не принимая ее».

— Ты прекрасно цитируешь языческого философа, — заметил аббат. Криспин искренне улыбнулся и поднял кубок, салютуя Николасу. — Но я нахожу весьма символичным то, что ты обычно цитируешь язычника, а не святого.

— Очень хорошо. — Криспин поднял свой бокал. — Господи, «дай мне целомудрие и воздержание, только не сейчас» [22] .

Ни тени смеха не промелькнуло в прищуренных глазах аббата.

— Августина ты, стало быть, знаешь. Но разве этот почтенный святой не сказал также: «Чудеса противоречат не законам природы, а лишь нашим представлениям о законах природы»?

Улыбка Криспина потухла. Он заглянул в бокал и с сожалением поставил его.

— Я здесь не для того, чтобы вести с вами богословские споры. Я снова должен попасть во дворец.

— Криспин, нет! Это будет глупо, опасно и неразумно. Я умоляю тебя выбросить это из головы.

— Венец может находиться там. Убийца-то уж, несомненно, там.

— Тогда зачем ты пришел ко мне?

— А где еще я могу получить монашескую рясу?

— Хочешь переодеться?

— Другого пути я не вижу.

Монах снова покачал головой.

— Опасно, — пробормотал он. — У тебя там нет друзей. Если, как ты говоришь, Ланкастер тоже замешан в этом деле, тогда и он тебе не поможет. Хотя мне не верится, что он с этим связан.

— Меня это тревожит.

— Ты принес ему клятву. Что, если тебе придется выбирать — ты или он?

Криспин с презрением посмотрел на отставленный бокал.

— Я присягал ему, но клятвы снова участвовать в заговоре не давал. Если до этого дойдет, я предпочитаю сражаться на своей стороне.

— Как все это огорчительно, — проговорил вполголоса Николас. Он снова сел в кресло, держа бокал обеими руками. Задумчиво посмотрел в него. — Терновый венец. Французские курьеры. Что-то мне все это напоминает.

— Да?

Криспин не слушал. Он вытащил кинжал и поигрывал им, думая, с каким наслаждением всадил бы его в грудь Майлза.

— Это было несколько лет назад, — сказал аббат, — в начале царствования короля Карла. Я вспоминаю, что были убиты два французских дворянина. Они стояли за договор с Англией. Странно, но оба они были убиты стрелами.

— А? Что такое?

— Да. Стрелами. Боюсь, это событие пришлось на самое тяжелое для тебя время, несколько лет назад.

— Вы имеете в виду, когда я потерял свое рыцарское звание.

Аббат не обратил внимания на сарказм в голосе Криспина.

— Убийца проник ко двору французского короля, освоился там, убил свои жертвы и так же легко скрылся.

Криспин подался вперед.

— Убийцу так и не нашли?

— Нет. Твоя история развивается очень похожим образом.

— Только этот убийца мажет. Он промахнулся, стреляя в меня и в короля. Дважды.

— Благодаря тебе.

— И в судомойку он не попал.

— В ту, которая думала, что убила француза? В слабоумную?

— Нет. В другую. Ее сестру.

— Зачем убийце, который собрался застрелить короля, тратить время на кухонную прислугу?

— Потому что она что-то знает. Что-то видела.

— Да, полагаю. Бедняжки. Мы действительно часто считаем наших слуг подручным материалом. Чем-то незначительным.

— Но если бы я решил убить простую судомойку… — Криспин посмотрел на аббата. Жар от очага согревал половину лица Криспина. — Я не стал бы тратить на нее стрелу. Я перерезал бы ей горло, тихо и спокойно. Подойти к ней я мог бы как угодно близко. В конце концов, слуга всего лишь одушевленная вещь. Я могу подходить к ним, когда и как мне заблагорассудится. Стрела — это оружие расстояния. Мне следовало бы воспользоваться кинжалом или удавкой.

Николас потер шею.

— В странных ты все же кругах вращаешься.

— Так почему стрела?

В дверь постучали. Криспин и Николас вскочили и переглянулись. Это мог быть брат Эрик, но если не он, то Криспин хотел, чтобы о его пребывании здесь знали как можно меньше людей.

Жестом он показал аббату, что спрячется за оконной шторой. Аббат, стоя у кресла, проводил его взглядом. И снова Криспин скрылся во временном убежище, отгородившись от комнаты тяжелой тканью. Она пахла ладаном и дымом. В щелочку между шторами он наблюдал за аббатом. Николас взял бокал Криспина, выплеснул остатки вина в огонь, поставил бокал на маленький столик, одернул сутану и спокойно позвал:

— Войдите.

С поклоном вошел монах. Его лицо было спрятано под капюшоном рясы.

— Там мальчик у ворот, господин аббат. Он настаивает на встрече с вами.

— Мальчик? Кто?

— Он называет себя Джеком Такером. Но одет как нищий, милорд. Он утверждает, что служит у рыцаря.

Николас бросил проницательный взгляд на шторы.

— Пришли его ко мне, брат Уильям. Я его приму.

— Но, милорд…

— Все в порядке, брат.

Монах поклонился и пошел к воротам. Николас повернулся к вышедшему из-за шторы Криспину.

— Откуда твой слуга узнал, что ты здесь?

— Я передал ему сообщение. Вы одолжите мне рясу, отец аббат?

Николас с тяжким вздохом покачал головой.

— Криспин, на этот раз я действительно за тебя боюсь. Это не просто какой-то уличный проходимец. Это король Англии. Он уже и так не питает к тебе любви. Ему и предлога-то особого не нужно, чтобы причинить тебе зло.

— Я знаю. Но если этого не сделать, я потеряю все. А я уже столько потерял, что не могу позволить себе новых потерь.