Онлайн книга «Стальной волосок»
|
После счастливой находки два дня подряд казалось, что у Никеля все кончится благополучно. Потом вернулась прежняя тревога. И вот ведь дурацкое положение! Они даже не знали здешнего адреса Никеля. Некуда было пойти и спросить: как там? Хотя, конечно, могли и узнать, но все равно не решились бы пойти. Придешь, а тебе скажут… такое… В середине июня они встретили на улице Юлию Васильевну. Она вела в парк, на карусели, ребят из школьного лагеря. — Здрасте, мои ненаглядные. Вот уж не думала, что вы гуляете вместе! Чудо чудное… А почему не ходите в лагерь? Там интересно… — Юлия Васильевна… — сказал Федя. — Да, Юлия Васильевна, — сказал Андрюша. — Вы, случайно, не знаете?.. — Что? — Ну… как там с Никелем… с Кельниковым? — выговорил Федя и сжал в кармане шарик. И стал смотреть на одуванчики. Юлия Васильевна посерьезнела: — Я… не знаю, ребята. Наверно, еще никак. Там ведь до операции долгий подготовительный период. Так мне его мама говорит. Я ей звонила на днях… — Повеситься можно… — пробормотал Андрюшка. Она пригляделась: — А вы что? Разве такие друзья с Никитой? Вот не думала… — Ну… друзья, не друзья… — вздохнул Федя. — А на душе маета, — честно договорил за него Андрюшка. — Ходишь и не знаешь, что делать… Она покивала: — Да… Остается только ждать и надеяться. — И вдруг добавила: — Некоторые люди молятся в таких случаях. Если верующие… — Потом будто встряхнулась: — До свиданья. В лагерь — то заглядывайте, если заскучаете… — И повела за собой вереницу послушных малышей в разноцветных кепчонках и панамках. А Федя и Андрюшка — до лагеря ли им было? — Ты верующий? — угрюмо спросил Федя. — Ну… в общем — то да. Мне бабушка про веру рассказывала. И в церковь водила в прошлом году, на Троицу… А ты? — Я… наверно, тоже да. Раз крещеный… Я в первом классе крестик носил, только потом шнурок порвался… А ты молитвы какие — нибудь знаешь? — Одну помню… — Тогда… идем? Церковь (которая назвалась Михаило — Архангельская) была недалеко. Возносила белую колокольню и золотые кресты над деревянными кварталами, над крышами и башенками университетских зданий. Стояла она за узорчатой решеткой, среди небольшого сквера. Ко входу вела вымощенная плиткой дорожка. У приоткрытой двери сидели несколько старух. Над дверью висела застекленная икона со славным таким молодым лицом — наверно, это и был архангел Михаил. Трубачи робко подняли глаза к иконе, а одна из старух сурово сказала: — Куда это вы такие обтрепанные? Они были в прошлогодних бриджах с клочками и оборванными хлястиками у колен, в замызганных футболках и в кроссовках, похожих на раздавленные птичьи гнезда. Непричесанные, конечно. Федя, однако, набрался храбрости и заспорил: — А чего! Это же храм Божий, а не филармония. Сюда можно без нарядов. — То — то и есть, что храм. А вы как… на сбор металлолома. Хоть бы рубахи надели чистые… Наверно, их бы все — таки не задержали, поворчали только. Но Андрюшка и Федя — оба одинаково — почувствовали себя так, словно явились незваными на чужой праздник. Андрюшка потянул Федю за рукав. Назад. — Давай уйдем… За церковной калиткой он виновато объяснил: — Наверно, эта тетка правильно сказала. Мы в самом деле такие обормоты… Бабушка моя, когда меня в церковь собирала, оглаживала целый час… — Небось, полотенцем… — усмехнулся Федя. Вспомнил про весеннее «воспитание» в прошлом году. Андрюшка тоже хмыкнул, но без веселья. — Дело не в рубашках, — рассудил Федя. — Бабки решили, наверно, что мы просто так, для забавы. Они ведь не знают… Может, им объяснить? — Не хочется почему — то… — повел плечами Андрюшка. — Федь, знаешь что? Есть одно место… — Какое? — Ну… где можно помолиться. И даже внутрь заходить не надо. — Это где? — Недалеко. Они пошли мимо учебного корпуса, мимо длинного профессорского дома и старинного особняка с аптекой. Остановились на перекрестке. Напротив ярко краснел под солнцем небольшой кирпичный костел. С острой башенкой, с колоколом на ней. — Вот, — сказал Андрюшка. — Смотри, там статуя… За воротами изгороди, перед входом в костел, подымалась на постаменте небольшая скульптура. Белая, будто из фаянса. Мужчина с маленьким мальчиком на руках. — Это Иосиф с маленьким Иисусом. Муж Богородицы. Он всегда заботился об Иисусе, был его земным отцом и поэтому стал святым… Мне бабушка говорила. — Ну и что? — недоверчиво сказал Федя. — Перед ними и можно прочитать молитву… Федя осторожно проговорил: — Дрюша, костел — это ведь церковь для католиков. А мы же вроде бы православные. Будет, наверно, недействительно… — Да какая же разница! Иисус Христос один на всем свете! А различия для церквей придумали взрослые, из — за всякой политики! Детям — то не все ли равно?.. Смотри, Иисус тут совсем обыкновенный мальчик. Он, наверно, должен услышать других мальчишек… Федя вдруг вспомнил большеглазого пацаненка среди тех, кого вела в парк Юлия Васильевна. Один из всех он был без панамки, без кепки, со светлыми кудрями и задумчивый такой… — Дрюша, идем… — и они, переждав цепочку легковушек, перешли дорогу. Во дворе костела за изгородью из редких железных копий никого не было. Дверь храма оказалась запертой. Трещали кузнечики. На улице в эту минуту — тоже никого. И они почти без робости встали перед статуей. Иосиф смотрел озабоченно, а маленький Иисус чуть улыбался. — А как тут надо креститься? — прошептал Федя. — Если по — нашему, то справа налево. А по — католически, кажется, наоборот… — Можно так и так. На всякий случай… И они перекрестились «так и так». — А молитва? — опять шепнул Федя. — Ты говорил, что помнишь… — Есть такая. Бабушка часто читает. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя…» «Мя» значит «меня». Но можно ведь и так: «… Помилуй Никеля… то есть Никиту Кельникова»… — Наверно, можно… Ты говори, а я за тобой… — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий… — негромко сказал Андрюшка, и Федя чуть сбивчиво повторил. Андрюшка проговорил дальше: — Помилуй Никиту Кельникова… нашего друга… и помоги ему… — …И помоги ему, — согласился Федя с таким продолжением молитвы. И даже защипало в глазах. — Теперь давай еще раз, вместе… — Давай. |