Онлайн книга «Кодекс чести»
|
– Вы поспите, товарищ капитан. – Давай на «ты», Мария? Мне неудобно – не настолько я тебя старше. А ты мне еще и жизнь спасла. – Хорошо, давай на «ты», Никита. А что жизнь спасла – так для того ведь я и служу. Да и громко это сказано. Ты, может, и без меня выбрался бы. – Мне и правда память отшибло, наверное. Не помню, как я здесь очутился, – солгал я. – Ты из какого подразделения? – Из медсанбата, откуда же еще? Тринадцатая гвардейская стрелковая дивизия. А ты не наш, что ли? Откуда? Из сто девяносто шестой стрелковой? – Не помню. Не знаю. Девушка подозрительно взглянула на меня, наморщила лобик. – Что-то хоть помнишь? Призвали тебя когда? – Да вот буквально несколько дней назад. – А до этого что же? По брони на заводе работал? – Не на заводе. В градоуправлении. – А… Из Москвы? – Нет, из Ростова. А ты откуда? – Из Кривого Рога. На Украине. Немцы его давно уже захватили. – Так мы с немцами воюем, Маша? – С фашистами. – Лицо девушки стало еще более настороженным. Словно она ожидала от меня какого-то подвоха. – Но фашисты же вроде в Италии? Слово итальянское… – И в Германии тоже фашисты. Ты спи, капитан. Спи. Потом поговорим. – Нет, спать я не хочу. Вдруг враги нагрянут? Хоть какое-то оружие у тебя есть? – Нет. – Клинок мой тоже в поле остался? – Не знаю. Не видела. Автомат покорежило, больше ничего не заметила. Толку от серебряной шпаги мне сейчас не было никакого, вряд ли я смог бы вытащить ее из ножен, но потеря меня очень огорчила. Если придется умереть – не хотелось делать это как безродному псу, безоружному. – Посмотри, может, найдется что-то в укрытии? И подай мне, пожалуйста, плеер – он, наверное, работает. Мария поднялась, прошла в другой угол землянки, наклонилась. Хорошая фигурка, но ведь совсем еще девчонка… Куда ей на себе бойцов с поля боя вытаскивать? Кто такое придумать мог? Вернулась с гранатой в руке. Граната была странной – большой, гладкой. И не противотанковая, но и противопехотных таких я не встречал. Может быть, персидская? Но откуда она здесь могла взяться? – А плеер, Машенька? – Что это такое, Никита? Мне опять стало не по себе. Как молодая девушка может не знать, что такое плеер? – Ты его не заметила? Вон коробочка в углу. Девушка дала мне коробочку и наушники. – Рация? – восхитилась она. – Или миноискатель? Не может быть рация такой маленькой! Не может? Почему же не может? У Старостина какой-то старорежимный плеер, с компакт-дисками, внушительных, я бы сказал, размеров. Я бы себе купил цифровой, если бы имел привычку слушать на улице музыку, раз в пять меньше. Но на вкус и цвет товарищей нет. – Это проигрыватель, – ожидая, что девушка рассмеется, объяснил я. – Слушать музыку. И, кстати, где-то у меня был телефон. Совсем забыл… Надо позвонить своим. Действительно, с этой суетой, с Машей, которая меня то удивляла, то пугала, я перестал ориентироваться в ситуации. Чего проще – достать трубку и позвонить Сысоеву? Им сейчас не до меня – но может быть, я смогу встать? И надо предупредить их, что на полигоне гражданские… Хотя какая же Маша гражданская? Утверждает, что служит… Ничего не поймешь! Пошарив по карманам, телефона я не нашел. Неужели выпал? Мария смотрела на меня жалостливо. – Совсем тебе плохо, Никитушка. Разве может телефон в кармане помещаться? Нет у нас линии связи. И телефона нет. Но ничего, наши высоту отобьют – выберемся. Спрашивать, зачем нашим отбивать высоту, я не стал. Бесполезно. Эта девушка не имеет ни малейшего понятия о том, что творится здесь. Или я действительно потерял память и воображаю невесть что, а мы вовсе не в степях под Царицыным и воюем не с ограниченным контингентом персов, а с Германией или с Италией. Правда, невероятно, что немецкие или любые другие европейские войска дошли до Волги – а значит, мы на Днепре, или на Дунае, или на Висле… – За Волгой сейчас спокойно, – словно специально опровергая мои умозаключения, проговорила Мария. – Урожай собрали, который остался, жара спала. Скоро дожди пойдут – и завязнут немцы. Зима заморозит, стужа скует… Я включил плеер. Старостин нарезал диски сам – рассказывал об этом еще перед боем, совал мне плеер. Но настроения не было… Первой заиграла песня «Мельницы». Позабытые стынут колодцы, Выцвел вереск на мили окрест, И смотрю я, как катится солнце По холодному склону небес, Теряя остатки тепла… Мария смотрела на меня с нескрываемым удивлением. Я поманил ее пальцем и протянул наушники. – Надень. Девушка слушала, боясь проронить слово. Спустя минуту из глаз покатились слезы. – Что это? – спросила она. – Какая песня? – «Дракон». – Никогда не слышала. А певица? – Хелависа. – Немка? Или голландка? – Русская, кажется. Псевдоним. – Что за радиостанция? – Проигрыватель, – объяснил я. – Если хочешь, можем послушать еще раз. – Ты меня разыгрываешь. Нарезка диска Старостина была причудливой. Песни мешались беспорядочно. Сейчас из наушников неслась «Living next door to Alice». Это уж точно не для нашей землянки… – Нет, не разыгрываю. – Как можно уместить проигрыватель в такой коробочке? А звук… Какой чистый звук! – Ты понимаешь в радиотехнике и музыке? – улыбнулся я. – Училась в музыкальной школе. По классу скрипки. – Я тоже когда-то ходил – только на фортепиано. С отвращением. – Почему? Не любишь музыку? – Слушать и играть самому – не одно и то же. Мария задумалась. Хорошенькое личико побледнело еще больше. Наушники она вернула мне. – Ты – чужой, Никита. Ты – не красный офицер. – Нет, не красный, – не стал спорить я. – Русский. А что означает «красный»? – Не прикидывайся! – Я и правда не знаю. – Ты – из дореволюционной России. И погоны у тебя не наши. Звезды не те. Революция? Что она имеет в виду? Переворот, когда от власти был отстранен император Александр? Или принятие новой Конституции в 1878 году? Не беспорядки же 1898 года? Шума тогда было много, но строй сохранился, и гражданское общество только укрепилось… |