Онлайн книга «Немой свидетель»
|
Еще раз прошу вас помнить о том, что никто ни о чем не должен знать. Я понимаю, что факты слишком тривиальны и незначительны, но они окончательно доконают меня и подорвут без того расшатанные нервы («нервы» подчеркнуто трижды). Но как ни вредно мне волноваться, я не могу не думать об этом, убеждаясь все больше в правильности своих подозрений и уверенности, что не ошиблась. Здесь мне даже мечтать не приходится о том, чтобы с кем-то (подчеркнуто) поделиться своими сомнениями (подчеркнуто). С нетерпением жду вашего ответа. Остаюсь искренне ваша, Эмили Аранделл». Я еще раз пробежал глазами исписанные листки и сложил письмо. – Но о чем все это, Пуаро? – Понятия не имею, – пожал плечами мой друг. Я нетерпеливо забарабанил пальцами по письму. – Кто она? Почему эта миссис… или мисс Аранделл… – По-моему, мисс. Типичное письмо старой девы. – Пожалуй, – согласился я. – К тому же пребывающей в маразме. Почему она не может толком объяснить, что ей надо? Пуаро вздохнул. – Ее умственный процесс лишен, как говорится, всякой логики и дедукции. Ни логики, ни дедукции [11] , Гастингс… – Святая истина, – поспешно согласился я. – Полное отсутствие серых клеточек. – Тут вы не правы, друг мой. – Нет, прав. Какой смысл писать подобное письмо? – Смысла мало, это верно, – признал Пуаро. – Полная абракадабра! Скорее всего, что-то случилось с ее толстой собачкой: мопсом, которого душит астма, или брехливым пекинесом, – предположил я, а затем, с любопытством посмотрев на своего друга, заметил: – И тем не менее вы дважды прочли это письмо. Не понимаю вас, Пуаро. Пуаро улыбнулся. – Вы, Гастингс, конечно, сразу отправили бы его в мусорную корзину? – Скорее всего, да. – Я еще раз хмуро посмотрел на письмо. – Может быть, я чего-то недопонимаю, но, по-моему, в нем нет ничего интересного. – Вы глубоко заблуждаетесь. Меня сразу поразила в нем одна важная деталь. – Подождите! Не надо говорить! Я попробую сам догадаться! – по-мальчишески вскричал я. И еще раз внимательно просмотрел письмо. Наконец безнадежно покачал головой: – Нет, не знаю. Старуха явно чем-то напугана, но чего не бывает со стариками! Возможно, ее напугал какой-нибудь пустяк, а может, что-то достаточно серьезное. Однако не вижу здесь никакой зацепки, за которую следовало бы ухватиться. Разве что ваше чутье… Пуаро взмахом руки прервал меня. – Чутье! Не произносите при мне этого слова! Терпеть его не могу! «Чутье подсказывает!» Это вы хотите сказать? Jamais de la vie. Я рассуждаю. Включаю в работу свои серые клеточки. В письме есть одна важная деталь, которую вы совершенно упустили, Гастингс. – Ладно, – устало согласился я. – Сдаюсь. – Сдаетесь? Куда? – Да это такое выражение. То есть я признаю себя побежденным и согласен, что полный дурак. – Не дурак, Гастингс, а невнимательный человек. – Так что же вы нашли в нем интересного? По-моему, в этой истории с собакой интереснее всего то, что в ней нет ничего интересного. – Интерес представляет дата, – спокойно изрек Пуаро, не обращая внимания на мой сарказм. – Дата? Я взял письмо. В верхнем углу стояла дата: «17 апреля». – М-да… – задумчиво промычал я. – Странно. Семнадцатое апреля. – А сегодня двадцать восьмое июня. C’est curieux, n’est ce pas? Прошло два месяца. – Возможно, обыкновенная случайность, – усомнился я. – Вместо «июня» она написала «апреля». – Как бы там ни было, довольно странно, что письмо пришло с опозданием на десять дней. Да и ваши сомнения не имеют под собой никакой почвы. Достаточно посмотреть на цвет чернил. Разве видно, что письмо написано десять или одиннадцать дней назад? Несомненно, семнадцатое апреля – его настоящая дата. Но почему письмо не отправили вовремя? Я пожал плечами. Ответ напрашивался сам собой. – Скорее всего, старушка передумала. – Тогда почему она не разорвала письмо? Почему хранила его два месяца и отправила только теперь? Признаюсь, я совсем стушевался и не мог сказать ничего вразумительного. Только уныло покачал головой. – Вот видите, факт неопровержимый. И весьма примечательный. Он подошел к письменному столу и взялся за перо. – Вы намерены ответить? – спросил я. – Qui, mon ami. В комнате воцарилась тишина, только поскрипывало перо в руке Пуаро. Было жаркое, душное утро. Сквозь окно проникал запах пыли и гари. Когда письмо было написано, Пуаро, не выпуская его из рук, поднялся из-за стола и открыл ящик. Из ящика он извлек квадратную коробочку, а из коробочки – марку. Смочил крохотной губкой и хотел было приклеить ее на конверт, но вдруг выпрямился и, держа марку на весу, решительно замотал головой. – Non! [12] Я совершаю ошибку. – Он разорвал письмо пополам и выбросил клочки в мусорную корзинку. – Надо действовать иначе. Мы поедем туда, друг мой. – Вы хотите сказать, что мы едем в Маркет-Бейсинг? – Вот именно. А почему бы и нет? В Лондоне сегодня невыносимо душно. Не лучше ли нам подышать деревенским воздухом? – Как вам угодно, – согласился я и, поскольку совсем недавно я приобрел подержанный «Остин», предложил: – Мы поедем на машине! – Конечно! Этот день просто создан для езды на машине! Даже шарфа не нужно. Достаточно надеть легкое пальто, шелковое кашне… – Уж не собираетесь ли вы на Северный полюс, старина? – запротестовал я. – Никогда не следует забывать об опасности подхватить простуду, – назидательно заметил Пуаро, осторожно кладя все еще влажную марку на промокательную бумагу – чтобы высохла. – В такую жару, как сегодня? Невзирая на мои протесты, Пуаро облачился в желтовато-коричневое пальто, укутал шею белым шелковым кашне, после чего мы покинули комнату. |