Книга Танцы с саквояжем вуду, страница 48 – Роберт Рэнкин

Значит, в конце концов Всевышний сойдет с ума.

Я огляделся. Позади меня — улицы Манхэттена, впереди — пустыня Пропавших. В переулке — никого. Я опустился на колени.

— Господи, — сказал я, складывая перед собой руки. — Знаю, в прошлом я просил у Тебя всякого. Но за последнее время я поднабрался ума-разума относительно того, что давать и что брать. Поэтому сейчас я не хочу ни о чем Тебя просить. Обращаюсь к Тебе затем, чтобы сказать, что мистер Вудбайн просветил меня по поводу того, что я нахожусь у Тебя в голове, и все такое. Хочу сказать Тебе, что намерен выбраться отсюда. И когда я это сделаю, я вытащу всех остальных и оставлю Твой разум в покое. Вот и все, что я хочу сказать. Я ни о чем Тебя не прошу. Я просто предлагаю свои услуги. Я буду стараться. Хорошо? С любовью, Роберт. Аминь.

Я перекрестился, поднялся на ноги и отряхнул брюки.

— Хорошо, — сказал я. — Пусть будет пустыня Пропавших. Но берегись, Билли Барнес! Я до тебя доберусь!

Если человек в котелке, вечернем костюме и веллингтонах, пересекающий пустыню Пропавших в голове у Всевышнего, и доставлял Билли Барнесу беспокойство, то тот хорошо это скрывал.

Билли сидел в кабинете Блейзера Дайка. Правда, теперь на двери кабинета красовалась табличка с именем Билли Барнеса.

Раздался сигнал внутренней связи.

— Да? — сказал Билли.

— К вам государственный секретарь, сэр.

— Государственный секретарь? А я думал, премьер-министр собственной персоной.

— Какое-то срочное дело международного характера.

— Где-то на стороне.

— Извините, сэр?

— Не важно. Пусть государственный секретарь войдет.

— Непременно, сэр.

Дверь отворилась, и в кабинет вошла новая секретарша Билли — женщина необычайной красоты, но с безумными глазами, — а за нею человек совершенно обычной наружности.

— Джайлс Гримпин, — представился государственный секретарь, протягивая руку. — Рад познакомиться.

Билли Барнес пожал протянутую руку. Она оказалась потной. Билли улыбнулся гостю. Надо же, какой потливый. Полный и не импозантный. Да еще перхоть на плечах не по фигуре скроенного пиджака.

— Садитесь, — сказал Билли. Государственный секретарь сел.

— Кофе? — предложил Билли. — Или, может быть, что-нибудь покрепче?

— Эх, начнешь — не остановишься. Пожалуй, рюмочку виски.

— Разумеется.

Билли подошел к бару, налил полный стакан госсекретарю и содовой себе.

— Спасибо, — поблагодарил Джайлс, взяв стакан с виски.

— Полагаю, ваше ведомство уже ознакомилось с документами, которые я вам представил, — сказал Билли, вновь заняв свое место.

— Да, — Джайлс Гримпин кивнул. — Со всей технической документацией.

— И как вам мое предложение?

Джайлс Гримпин повертел стакан в своих толстых пальцах.,

— Довольно радикальное предложение, — сказал он.

— Согласен. Но экономические выгоды налицо.

— Так-то оно так, — сказал Джайлс, — но…

— Но?

— Принудительная загрузка в возрасте шестидесяти пяти лет. Вот что вы предлагаете, если коротко.

— Процесс полностью нами отработан. Добровольно загрузились уже тысячи людей.

— Видите ли, — вздохнул Джайлс Гримпин. — Это ваше слово «добровольно». Оно ведь не совсем точно, не так ли? По сути, люди платят вам вперед по тысяче фунтов, чтобы вы загрузили опостылевших им родственников.

— По сути, да, — согласился Билли. — У вас есть какие-то возражения?

— В общем, нет, но…

— Но только на прошлой неделе мы загрузили вашу тетю.

— Бедняжка, — сказал Джайлс Гримпин. — Врачи считали ее безнадежной. Это был акт гуманизма.

— Вот именно, — сказал Билли. — Впрочем, можно ли случай сварливой старухи, без приглашения являвшейся к вам в дом лишь для того, чтобы пожаловаться на строительство объездной дороги, проходящей как раз мимо ее сада, квалифицировать как «безнадежный»…

— Она была очень больна, — сказал Джайлс Гримпин. — Душевно.

— Акт гуманизма, — сказал Билли. — У нас что ни акт, все гуманный. Отправка близких людей в рай — что может быть более гуманным?

— Да уж, — сказал Джайлс. — Можно еще виски?

— Разумеется.

— Так вот, — сказал Джайлс, вновь наполнив стакан, — с такой формулировкой, как «принудительная загрузка в шестьдесят пять», законопроект не пройдет.

— Но ведь вас в правительстве большинство. Стоит лишь премьер-министру дать команду, и…

— Не так все просто, — сказал Джайлс. — Его советники будут давить на экономическую целесообразность.

— Вот и здорово, — сказал Билли. — Пенсионерам больше не надо будет выплачивать пенсии; никаких социальных программ в пользу стариков. Больше жилья для молодых.

— Заманчиво, — сказал Джайлс. — Весьма заманчиво. Но общественность, люди на улице…

— Толпа. Вы это хотели сказать.

— Население.

— Толпа.

— В правительстве не употребляют таких слов. Тем не менее по сути…

— По сути, — сказал Билли, — толпа сделает все, что вы ей прикажете. Надо только подслащивать свои приказы, побольше обещать. У меня уже разработана целая рекламная кампания.

— Вы весьма основательны.

— Приходится. Так я могу рассчитывать на вашу поддержку?

— Не знаю. — Джайлс Гримпин вытер брови большим красным носовым платком. — Что-то мне не по себе.

— По сути, — сказал Билли, — Некронет предлагает вечную жизнь. Ни смерти, ни боли, одно бесконечное удовольствие. Осуществляются все ваши фантазии. Делай, что хочешь, сколь угодно долго. Рай на земле. Можно ли желать большего?

— В общем, вы правы, — сказал Джайлс, — но уж больно смахивает на эвтаназию в национальном масштабе.

— Британия, как всегда, выступает впереди, — сказал Билли. — Сегодня — Британия, завтра — весь мир.

— Право, не знаю. Билли покачал головой.

— И все же надеюсь, что могу рассчитывать на вашу поддержку.

— Мне надо подумать. Взвесить все «за» и «против».

— Разумеется, — сказал Билли. — Но если вы все же согласитесь, как думаете, вы сможете убедить премьер-министра?

— Без всякого сомнения. Он прислушивается к моему мнению. Если я посоветую ему утвердить проект, он согласится.

— Великолепно, — сказал Билли. — Это предел моих мечтаний.