Онлайн книга «Отрок московский»
|
– Кто? Ты? – опешил Ярослав Васильевич. И захохотал. Громко и раскатисто, запрокидывая голову и обнажая белые зубы. Сидящие вдоль стены бояре рассмеялись следом. Улыбнулись стражники. Даже Молчан скривил губы в гримасе, напоминающей усмешку. – Ну, может, и не баатур, – смутился ордынец. – Но я знаю, с какого конца за саблю браться. И мэргеном [105] меня не зря назвали. Если нужно, князь, я докажу! – Если потребуется, докажешь! – Ярослав хлопнул ладонью по подлокотнику. – Когда я прикажу. А сейчас молча слушай и не встревай в разговор. Говорить будешь, когда я тебе слово дам. Понял? Татарин кивнул. – Не слышу, отрок! Понял ли? – Понял, князь, понял. – Улан склонил голову, чтобы скрыть краску стыда, прилившую к его щекам. Еще бы! Сына самого Ялвач-нойона отругали, как мальчишку, присматривающего за отарой. Позор… «Хорошо еще, – подумал Никита, – что ума хватило не спорить, не оговариваться. А то приказал бы князь взашей выставить. А я тогда один отдуваться должен?» Ярослав милостиво кивнул Молчану. Продолжай, мол. Корчемник поклонился и затараторил, запинаясь и повторяя слова по несколько раз. – С вечера прибыли. Энто… Смерклось уже. Да нет! Совсем… энто… стемнело. Как только в ворота запустили их? – Погодь! – вновь остановил его князь. – Гаврило Ипатьевич! Сухощавый усатый боярин поднялся с лавки. Одернул полукафтанье. Проговорил неторопливо: – Понял я уже, княже. Разберемся, чей десяток сторожил. Непременно. – Вот-вот… Разберись. А то кто угодно и когда угодно в мой Витебск въехать может. Мыслимо ли дело? Продолжай, Молчан! – Ага… Продолжаю, князь-батюшка. Гости зело норовистые… Купец Андраш все ругался не по-нашему… Костерил своих на чем свет стоит. – Почем знаешь, что ругался? – Так, энто… князь-батюшка… Я ж тридцать годков при постоялом дворе. Каких только гостей не перевидал? И поляков, и литву, и немцев, и датчан. Даже энтих… как их… О! Гишпанца! Какая нелегкая его принесла, не знаю, но был один. Чернявый, как жук… – Дальше! По делу говори! – Да я ж по делу. Я всех речей иноземных не разумею, но понять могу, чего хотят. Догадаться. А уж брань отличу любого рода-племени. – Ну, положим. Дальше говори. – Гость Андраш требовал подхода особого. Чтоб всех коней… энто… рядом в стойла поставить. Да чтобы его человек коней сторожил, а то моим он, значит, не доверяет. Да! Опять же! На санях евойных… энто… два человека связанных были. – А сейчас они где? Кто такие? – Так… энто… Князь-батюшка… Сбёгли они. – Когда успели? – А тем же вечером и успели. Оба ушли… Гость Андраш зело ругался. Кувшин об пол грянул… – Кто такие были, не узнал? По какому праву купец их повязал? – Нет, князь-батюшка. Об том я знать не знаю и ведать не ведаю. – Да? Значит, Андраш и словом не обмолвился. – Обмолвился. Сказал… энто… тати, мол. А правда ли то? – Правда ли то… – задумчиво повторил Ярослав. Спросил Никиту: – Ты, отрок, знаешь ли, что то за люди? – Знаю, княже, – кивнул ученик Горазда. – Лесные молодцы. Они ограбить на дороге купца Андраша хотели. Мы Андрашу помогли малость. За то он нам предложил вместе до Витебска ехать. – Зачем он их связал и в сани бросил? – Допросить хотел, – честно ответил парень. – Думал, что навели на него, подговорили разбойников налететь и нужное время выбрали, когда он часть охраны в город отправил – про ночлег сговариваться. – И что? – Да откуда мне знать, что? Они же убежали. Расспросить их не успели. – А почему купец самовольничал? Почему князю не отдал татей? – откашлявшись, поинтересовался еще один боярин – молодой, статный, одетый в расшитый серебряной нитью кафтан. – Не знаю, – Никита покачал головой. – Мне он не пояснял. Захотел, и все тут… – А какие с виду те разбойники были? – задумчиво проговорил Гаврила Ипатьевич. – Один здоровенный – косая сажень в плечах. Борода русая. Одетый в полушубок, а под ним бахтерец был. Не упомню, чтобы его снимали. Звать Любославом. – Так… А второй? – Второй щуплый, чуток сутулый. Волос тоже русый, но чуть темнее. Шубейка распоясанная… Да! Нос у него когда-то сломан был, да так кривым и остался. В глазах князя Ярослава мелькнуло что-то похожее на уважение. Он кивнул – хорошо, мол, запомнил, молодец. – Княже! – Боярин Гаврила поднялся. – Не хотел тебя по пустякам беспокоить. Четвертого дня посадские мертвеца нашли. Собаки в сугробе откопали. Когда умер – неясно. Замерз. Студень ведь… Так он на второго разбойника похож. Шубейка и нос сломанный. Сам худосочный. – Ну, что Бог не даст, все к лучшему. – Ярослав пожал плечами. – Подумаешь, один тать другого подрезал. – Не подрезал, – негромко произнес боярин. – Загрызенный он был. Будто бы медведь задрал. Только… – Что? – На моей памяти медведи по Витебску не шастали. – На моей тоже. А что, точно медведь? Может, полез на подворье к кому-то, а там псы сторожевые? – Да что ж я, княже, – слегка обиделся Гаврила, – раны от медвежьих зубов с песьими спутаю? Медведь. Здоровенный, зараза! – Шатун, что ли, объявился? Никита смотрел на беседующих и недоумевал – они словно забыли о нем. Так и подмывало попрощаться и отправиться восвояси. Останавливало лишь то, что уйти далеко не дадут. Стражник Фрол с напарником все же нет-нет да поглядывали на парней, хотя лица у витебчан были при этом откровенно скучающие. «Эх, был бы я один… Уж как-нибудь, а удрал бы – попробуйте задержать! Нет, Улан увязался со своей дружбой…» И тут Никите стало стыдно. Даже захотелось кулаком себя по носу стукнуть, чтобы слезы брызнули. Ведь татарчонок от чистого сердца! – Если бы шатун был, одним загрызенным не отделались бы, – рассудительно произнес молодой боярин. – Верно, – поддержал его еще один, невысокий, пузатый и заросший бородой по самые глаза. – Со всех окрестных весей уже бежали бы смерды – защити нас, княже, обереги, надежа! – Согласен, – кивнул Гаврила. – И уйти он не мог. От дармового прокорма-то? – Кто ж тогда разбойничка погрыз? – Ярослав прищурился, внимательно окинул взором советников. – Кабы мы знали! – за всех ответил толстый. – Ладно… Молчан, сказывай дальше. – Так… энто… купец Андраш угощался вечером. Скоромного потребовал, хоть и пост. Ровно нехристь какой! Вино хлестал! И энти с ним вместе! – Он кивнул на парней. Сморщился, будто бы собираясь плюнуть, но сдержался, вовремя вспомнив, где находится. Княжеский терем – не то место, где всякий плевать может. Тут только князю позволено выражать свои чувства, как захочется. |